Как перестройка превратилась в катастройку. Был ли обречен СССР?
На днях бывших генсек и президент СССР Михаил Горбачев снова попал «на первые полосы» крупных СМИ. Поводом стал его комментарий встречи Владимира Путина и Дональда Трампа, где Горбачев провел параллели между переговорами нынешних глав великих держав и своим диалогом с Рональдом Рейганом. В этой связи, мы считаем необходимым поднять тему политики самого Горбачева в период, когда он находился у руля государства.11 марта 1985 года Генеральным секретарем ЦК КПСС стал Михаил Горбачев. Именно этот человек инициировал коренные преобразования советской системы, закончившиеся гибелью СССР. Горбачевские реформы, вошедшие в историю под названием «Перестройка», подразумевали глубокие изменения в экономике, внешней и внутренней политике Советского Союза.
Десятками лет характерными чертами советской экономической системы были директивное планирование развития хозяйства страны, с тенденцией к максимальному огосударствлению экономических объектов, запрету предпринимательской деятельности вплоть до соответствующей статьи в Уголовном кодексе и подавлению частной экономической инициативы.
Даже колхозная собственность, формально не относящаяся к государственной, де-факто управлялась государством. Конечно, некие «вкрапления капитализма» все же существовали в СССР всегда, и попытки уподобить советскую экономику экономике тюремного барака просто несостоятельны и носят скорее эмоционально-пропагандистский окрас. Это безусловно крайность.
Но крайностью, хотя и противоположного характера является утверждение некоторых апологетов советского строя о том, что западноевропейские страны, Япония, Южная Корея построили системы, во многом повторяющие советский опыт. В качестве доказательства порой приводится целый ряд «экономических чудес», которые были достигнуты за рубежом.
Так, например, отмечается, что в Японии периода экономического рывка важную роль играли Национальный институт прогнозных исследований и правительственное Управление экономического планирования, в составе которого находилось Бюро планирования и Экономический совет. Экономическое чудо в Южной Корее неразрывно связано с Управлением экономического планирования, в составе которого основную роль играли Бюро генерального планирования, Бюджетное бюро, Статистическое бюро и Бюро мобилизации материальных ресурсов.
Разработка программ развития страны осуществлялась в сотрудничестве с другими органами власти, в том числе с министерствами строительства, финансов, иностранных дел и внешней торговли. Планирование охватывало инфраструктуру, экономические показатели, ситуацию в финансовом секторе и социальные вопросы.
Во Франции послевоенного периода государство контролировало цены, разрабатывало программы развития отраслей и даже занималось бизнесом. Широко применялось индикативное планирование (но не советское, не директивное), которое осуществлял специальный Генеральный комиссариат.
Казалось бы, действительно, перед нами типичные черты советского планового подхода. Но такое впечатление обманчиво, поскольку во всех упомянутых случаях существовало принципиальное отличие от социалистической модели СССР.
«Плановые органы» Японии, Франции, Южной Кореи работали в тесном сотрудничестве с частным бизнесом. Правительственные программы, разработанные для отраслей отнюдь не являлись жестко предписывающими для частного сектора. Просто бизнес заранее получал важную для себя информацию о том, как власть видит будущее страны, и это помогало предсказать конъюнктуру рынка, то есть ситуацию в экономике на многие годы вперед. Понятно, что таким образом снижаются риски банкротств, а инвесторов и других предпринимателей подталкивают работать именно в сферах, необходимых государству.
Отсутствие в СССР легального, мощного бизнес-сообщества и директивно-командный характер установок нашего Госплана принципиально отличало ситуацию в советской экономике от французских, японских или южнокорейских реалий. Знаменитая теория конвергенции (сближения) двух систем, согласно которой капиталистические страны становятся все более социалистическими, а социалистические все более либеральными, не выдержала проверки временем. Капиталистический мир изменялся, не теряя при этом своей сути, а социалистический лагерь полностью обанкротился.
Но означает ли это, что СССР был обречен на распад? Нет, и тому есть веское доказательство - реформы Дэн Сяопина. Руководство Китая выращивало предпринимательский слой под строгим контролем государства, и сейчас Китай - вторая экономика мира. С 1978 года, то есть за сорок лет, Китай прошел путь от нищей, полуголодной страны к статусу великой экономической державы. Причем успехи китайских реформ отчетливо проявились уже к 1985 году. Значит, перед глазами Горбачева был положительный пример, но он выбрал совсем иной путь, который неминуемо приводил страну на грань экономического и политического хаоса.
Накануне Перестройки проблемы советской экономики, конечно, были налицо. Их видели и рядовые граждане, и люди, облеченные властью. В доказательство приведу характерное свидетельство Николая Паничева, который занимал пост министра станкостроительной промышленности Советского Союза:
«К 1985 году мы все понимали, что дальнейшее развитие только командно-административным методом невозможно. …Мы отставали от развитых стран по конкурентоспособности, по надежности, по качеству изделий.
Я скажу, почему: потому что система, которая была установлена после войны и существовала все эти годы: планирование от достигнутого, не побуждала и не заинтересовывала предприятия и также субъекты страны заниматься развитием техники так, чтобы держать ее на уровне конкурентоспособности.
К сожалению, было так, что если мне спланировали такое-то количество единиц оборудования, значит уже спланировано, кому оно будет поставлено. И мы дошли до того, что к 1985 году по моей отрасли мы знали, что в промышленности установлено 6,5 млн единиц металлообрабатывающего оборудования, станков и прессов, в то время когда станочников по их обслуживанию насчитывалось всего 3,5 млн. Поэтому и производительность труда, и эффективность всей работы сдерживалась, тормозилась, и, конечно, требовались реформы.
Я убежден, что ни одна экономика мира не может долго существовать в таком едином виде, как она когда-то была задумана, как ее сделали — будь то капиталистическая, социалистическая или смешанная, любая. Идет время, возникают новые задачи, новые требования, и все это требует, конечно, реформирования».
И действительно, директивное планирование с его твердыми установками недостаточно гибко реагировало на изменения как внутреннего, так и внешнего рынков. В этой связи сама по себе идея добавить частной инициативы в экономику СССР была здравой. Но воплощение формально правильного принципа проводилось так, как будто речь шла о сознательном вредительстве с целью подорвать экономику Советского Союза.
В ноябре 1986 года в СССР появился закон «Об индивидуальной трудовой деятельности». В тексте документа содержались весьма характерные пассажи, открывающие путь к рыночным отношениям. Например, «Индивидуальная трудовая деятельность осуществляется гражданами с использованием сырья, материалов, инструментов и иного имущества, принадлежащего им на праве личной собственности либо переданного заказчиком, а также имущества, полученного по договорам имущественного найма с предприятиями, учреждениями и организациями или с гражданами».
Обратите внимание на разрешение индивиду использовать имущество предприятий, учреждений и организаций. А ведь предприятия в СССР принадлежали государству. Таким образом, открывалась лазейка для перетока государственных ресурсов в частные руки.
В феврале 1987 года в этом направлении был сделан следующий, более радикальный шаг. Вышло Постановление Совета Министров о деятельности «кооперативов по производству товаров народного потребления». Читаем постановление и видим важную вещь:
«Объем товаров, продукции, работ и услуг, произведенных (реализованных, оказанных) кооперативами по производству товаров народного потребления и другими кооперативами в сферах производства и услуг, включается в отчет о выполнении плана предприятия, организации и учреждения, на основе договоров с которыми кооперативы осуществляют свою деятельность или при которых они созданы».
Смотрите, теперь власть официально разрешила открывать кооперативы, в том числе при предприятиях. Если в законе 1986 года индивидуальная деятельность подразумевала кустарное производство частником-индивидом, то теперь позволялось создавать фактически частную «кооперативную» структуру. А государственному предприятию предоставили право заключать с кооперативами договора на выполнение определенных работ.
Вот и второй канал перекачки государственных ресурсов в частные руки. Причем через кооперативы осуществлялось и обналичивание государственных средств, то есть на потребительский рынок выплеснулась дополнительная денежная масса, а сами кооперативы все больше превращались в спекулятивные лавочки, взвинчивавшие цены в СССР.
Но и это еще не все. Для советских теневиков кооперативы стали удобным способом легализации. Неслучайно в глазах общества кооперативное движение быстро приобрело сомнительный и даже криминальный душок. Кооператорство стали воспринимать как сферу, где крутились огромные по тем временам деньги, мягко говоря, серого происхождения.
Примерно в это же время выходит еще одно «знаковое» Постановление Совета Министров СССР от 13 января 1987 г. № 49 «О порядке создания на территории СССР и деятельности совместных предприятий с участием советских организаций и фирм капиталистических и развивающихся стран».
На бумаге все вроде бы выглядело пристойно, но на самом деле был подвох, и еще какой! В Советском Союзе действовала своя собственная, внутренняя система цен на продукцию и сырье, слабосвязанная с ценами мирового рынка. Таким образом, совместное предприятие превращалось в насос по выкачиванию из нашей страны сравнительно дешевых ресурсов. И вдобавок размывалась монополия государства на внешнюю торговлю.
Напомним, что еще в 1985 году стартовала антиалкогольная компания, в короткий срок резко сократившая доходы бюджета от реализации алкогольной продукции. 26 апреля 1986 года случилась катастрофа на Чернобыльской АЭС. Ликвидация последствий потребовала огромных расходов, а к тому же на мировом рынке снизились нефтяные цены – важный источник поступления валюты в СССР. И не забываем, что Советский Союз продолжал участвовать в Афганской войне, которая съедала огромные ресурсы. Все это не могло не сказаться, на состоянии государственного бюджета, и статистика, которую приводит доктор исторических наук Александр Островский, в полной мере подтверждает данный тезис:
«Если же взять только союзный бюджет (без местных бюджетов), картина будет более драматической: в 1985 г. бюджетный дефицит составлял 5,6 процента, 1986 г. - 16,6 процента, 1987 г. - 22,1 процента, 1988 г. - 31,9 процента, 1989 г. - 35,3 процента».
Таким образом, целый ряд негативных факторов, сложившись воедино, дал эффект резонанса и резко обострил экономическое положение СССР. Что касается населения, то оно столкнулось с нарастающей проблемой дефицита товаров повседневного спроса. Массы склонны судить об уровне жизни по тем предметам и явлениям, с которыми чаще всего сталкиваются. И поэтому проблемы на потребительском рынке воспринимаются людьми особенно болезненно. Недовольство действиями центральной власти нарастало, что создавало благодатную почву для деструктивной антигосударственной пропаганды и сепаратистских поползновений.
Опыт разных стран показывает, что в период кризиса нередко возникают политические организации шовинистического толка. С их подачи вспыхивают общественные споры на тему «кто кого кормит», вспоминаются исторические обиды, реальные, а чаще всего – выдуманные бойким пером пропагандистов.
Когда страну лихорадит, то необходимо лечение, и далеко не каждая болезнь фатальна. Но когда часть руководства страны сознательно ведет дело к подрыву государства – то ситуация становится почти безнадежной.
источник