Ночь, которая потрясла мир
Алапаевская газета публикует большую статью Владимира ПОГУДИНА, посвященную Царским дням. Материал выходит в двух номерах газеты: в сегодняшнем (21 июня) и в следующем номере (28 июня).
Минуло сто лет с той трагической ночи, когда в подвале дома Ипатьева в Екатеринбурге была расстреляна семья Николая II. Этим ужасным актом нарушилась клятва, данная нашими предками в 1613 г. на верность Дому Романовых.
Клятва содержала следующие грозные слова:
«Заповедано, чтобы избранник Божий, Царь Михаил Федорович Романов был родоначальником Правителей на Руси из рода в род, с ответственностью в Своих делах перед Единым небесным Царем. И кто же пойдет против сего Соборного постановления Царь ли, патриарх ли, и всяк человек, да проклянется таков в сем веке и в будущем, отлучен да будет он от Святой Троицы».
В ночь следующего дня в Алапаевске была учинена расправа над Великой княгиней Елизаветой Федоровной Романовой, инокиней Варварой и Великими князьями дома Романовых.
Что произошло в России потом, можно объяснить только отлучением ее от Самого Господа Бога и вечным проклятием предков.
Но Бог милостив, и он ждет нашего покаяния во оставление грехов…
Так началась новейшая история государства Российского и иже с ней наша с вами, со всеми вытекающими последствиями.
Где нет закона, нет и преступления…
(Из послания апостола Павла к Римлянам).
Ранним июльским утром УАЗик с незнакомыми для Алапаевска башкирскими номерами мчит нас по Ирбитской дороге в сторону В. Синячихи, а вернее, к заповедному месту под названием Межная. За рулем вахтовый водитель Ядкар, а на командирском месте сам Ринат Самигулович Хайрулин – директор вновь организованного управления по строительству нового металлургического завода (НАМЗа) в Алапаевске.
Управление только-только приступило к масштабной стройке, а уже получило довольно-таки широкую известность на фоне хиреющей производственной сферы города. И дело не только в новых рабочих местах, но и в ближайшей перспективе развития экономики и инфраструктуры города.
Для Рината это не первая стройка, и каждый раз он традиционно уделяет должное внимание ознакомлению с новым городом и его окрестностями. Так, намедни мы совершили экскурсию в дом И.П. Чайковского, который 1849-1852 годы руководил Алапаевским горным округом. Теперь это музей, который по крупицам создавала Вера Борисовна Городилина, и сегодня он носит имя всем известного композитора Петра Ильича Чайковского – сына Ильи Петровича. Петр Ильич, а в те годы просто Петя, с весны 1849 и до конца лета 1850 г. в возрасте 9-10 лет жил в этом доме и с упоением внимал красоте окружающей природы и проникновенной песенности местных дев. Говорят, что хор девушек из оперы Евгений Онегин навеян именно этими напевами.
Сегодня наш маршрут лежит к печально известному месту гибели княгини Елизаветы Федоровны Романовой. Мы мчимся по вновь открытому участку Ирбитского тракта. Из динамика звучат уже достаточно надоевшие «Белые розы» «Ласкового мая» – любимый шлягер водителя Ядкара, верного и надежного помощника Рината. Впрочем, этот музыкальный фон не мешает мне рассказывать спутникам историю событий, которые произошли здесь в ночь на 18 июля 1918 года.
По ходу мы обгоняем старенький самосвал минского происхождения, за рулем которого местный священник протоиерей Павел, радушно согласившийся своеобразным способом сопровождать нас в этой поездке. Батюшка – личность беспокойная, находящаяся в состоянии постоянного поиска финансовых благодетелей, мастеровых людей и строительных материалов. И все это на содержание, ремонт и благоустройство Екатерининской церкви, настоятелем которой он является, а самосвал – его персональный транспорт, с которым он успешно решает все хозяйственные вопросы прихода.
Подъезжаем почти одновременно и после традиционного христианского приветствия начинаем продираться сквозь придорожные заросли кустарника в гущу соснового бора. Вот и злополучная яма диаметром значительно более двадцати метров и глубиной не менее пяти, и, если бы не величественный деревянный крест, как часовой стоящий подле неё, ничего бы не напоминало о ее значимости. На первый взгляд, обычная воронка несколько больших размеров, образовавшаяся от обрушения штрека старой шахты, коих в данной местности множество, но что-то необычно магическое притягивает взглянуть в ее глубину в надежде увидеть тайну, скрытую десятилетиями.
По пересказам немногих местных ведунов, а также по детальным исследованиям местного краеведа Самойлова Ивана Даниловича, именно здесь в ночь на 18 июля 1918 года великая княгиня Елизавета Фёдоровна была убита большевиками вместе с представителями Российского Императорского дома: великим князем Сергеем Михайловичем, князьями Императорской Крови (сыновьями великого князя Константина Константиновича) Иоанном, Константином, Игорем, князем Владимиром Павловичем Палеем (сыном вел. князя Павла Александровича), а также управляющим делами великого князя Сергея Михайловича Фёдором Семёновичем Ремезом и с сестрой Марфо-Мариинской обители Варварой (Яковлевой).
– А кто установил крест? – полюбопытствовал Ринат у священника.
– Екатеринбургская епархия и делегация из Москвы, которая специально приезжала в дни памяти для установки креста. Была служба с множеством приезжих священников и наших прихожан, а затем крестный ход во главе с архиепископом Мелхиседеком, – ответил о. Павел.
– А известны ли непосредственные исполнители того жестокого акта, который произошел здесь? – спрашивает Ринат.
– Говорят, мадьяры, но среди них были и наши, русские, между прочим, вроде как набожные христиане. Грех-то какой! – восклицает священник и продолжает уже несколько проповеднически. – Беда наша в том, что мы до сих пор не осознали содеянного. Видать, не только душа народа ждет покаяния, но и оскверненная земля российская требует своего очищения. Такова воля Божья, – уже тихо заканчивает отец Павел.
Нет ничего более жуткого, чем это соединение искренней набожности с тяготением к преступлению. Где нет осознания злодеяния – нет и его признания. Именно к такому выводу приходит Ринат, находясь на краю воронки – рукотворной пропасти в мир зла, которому нет оправдания никакими благими намерениями в далеком светлом будущем.
Мы совершаем достаточно много того, чего нет в законах, и, не задумываясь, считаем себя законопослушными людьми, потому что где нет закона, нет и преступления. Залоговые аукционы, рейдерские захваты, присоединение чужих территорий и, наконец, монументальное воплощение и прославление бывших преступников: князей, царей, вождей революционных переворотов и нынешних «героев» преступного беспредела – это все следствие того, что наша совесть молчит, а Фемида, закрыв глаза, бездействует.
– А как было бы справедливо, с человеческой точки зрения, увековечить имена тех, кто стал жертвами этих супостатов, – подумал Ринат, невольно задумываясь о строительстве здесь Божьего храма, где всякий путник мог бы помолиться об упокоении загубленных душ.
Он тут же поделился своими соображениями с о. Павлом и столкнулся с одобрительной улыбкой священника, до поры до времени не раскрывающей всей фабулы прошедших и предстоящих событий, связанных с этим местом.
На обратном пути мы заезжаем в Напольную школу – последнее пристанище узников революционного беззакония. Нас встречает экскурсия учащихся начальных классов, и молодая учительница, узнав о мотивах визита, соглашается сопроводить нас. Ее рассказ достаточно сдержан, но детвора наперебой с детской непосредственностью пытается показать и рассказать то, что несовместимо с детским воображением.
– А вот здесь давным-давно жили царские князья, – показывают они на две классные комнаты.
– А здесь жили монашки.
– Местные жители с уважением и любовью относились к заключенным, – дополняет учительница. – Им приносили домашний хлеб, молоко и овощи со своих огородов, но перед казнью заключенных перевели на тюремный режим и запретили всякие посещения.
Дальше нас ведут в помещения остальных заключенных и охраны, но мы останавливаемся возле комнаты Елизаветы Федоровны и пытаемся представить кельи двух монахинь – основательницы Марфо-Мариинской обители великой княгини Елизаветы Федоровны и инокини Варвары. Железные больничные койки, стол, стулья, нехитрое монашеское убранство и, безусловно, иконки с лампадками – атрибуты культового поклонения в минуты молитвенного бдения.
Именно отсюда поздней ночью 18 июля, под предлогом переезда в более безопасное место от «готовящегося теракта», князей вывезли за город в крестьянских повозках к заброшенной Нижне-Селимской шахте, что в двадцати верстах, и там жестоко расправились, а наутро после убийства местный реввоенсовет поспешил сообщить о похищении великих князей.
Примечательна дальнейшая судьба останков князей Дома Романовых и Великой княгини Елизаветы Федоровны. 14 июля 1919 года тела мучеников были вывезены отступающими частями Белой Армии из Алапаевска в Читу, а затем в Китай. В апреле 1920 года останки князей Дома Романовых и Ф. С. Ремеза были захоронены в склепе при храме св. Серафима Саровского в Пекине.
А вот останки Елизаветы Федоровны и инокини Варвары, совершив беспрецедентное по тем временам перемещение из Пекина в Иерусалим, были погребены 30 января 1921 г. в крипте православной церкви святой равноапостольной Марии Магдалины на святой земле.
Так сбылась прижизненная мечта Елизаветы Федоровны быть похороненной в Иерусалиме возле храма, в освящении которого она в свое время принимала непосредственное участие в составе императорской делегации.
Продолжение в № 26 за 28 июня 2018 года