Олег Иоаннисян: 33 вопроса Айрату Ситдикову
Археолог Олег Михайлович Иоаннисян задает вопросы Айрату Ситдикову, подписавшему скандальную "экспертизу" по памятникам Охтинского мыса
The post Олег Иоаннисян: 33 вопроса Айрату Ситдикову first appeared on Спасем Охтинский мыс.
г. Ситдиков,
к сожалению, вынужден обратиться к Вам с этим письмом, причем обратиться открыто, так как жду открытого публичного ответа. Хочу напомнить Вам, молодой человек, что один раз, 7 лет назад, я уже отправлял в Ваш адрес письмо, но оно было совсем другого содержания. Это был отзыв ведущей организации на Вашу докторскую диссертацию «Средневековая Казань: историко-археологическое исследование (XI — первая половина XVI в.)». Напоминаю Вам, что отзыв писался мной и моими коллегами в секторе архитектурной археологии, обсуждался на заседании этого сектора, которым я в то время руководил, и утверждался директором Государственного Эрмитажа М. Б. Пиотровским. И отзыв этот был положительным, если не сказать хвалебным. Таким образом, я, в какой-то степени, являюсь Вашим крестным отцом в науке и имею право обращаться к Вам, именуя Вас «молодой человек». Во-первых, по отношению ко мне Вы, действительно, молодой человек, а, во-вторых, второй документ, который также пришлось рассматривать нашему сектору уже в наши дни показывает, что более уважительного обращения, во всяком случае, с мой стороны, Вы не заслужили. И документ этот – подписанный Вами «Акт Государственной историко-культурной экспертизы (ГИКЭ), обосновывающей включение в единый государственный реестр объектов культурного наследия объекта археологического наследия «Ниеншанц (Охта 1) Шведская крепость 1611–1703: участки культурного слоя, грунтовый могильник», расположенного по адресу: Санкт-Петербург, Красногвардейская пл., 2 (между р. Невой и левым берегом устья р. Большой Охты)».
К сожалению, качество и содержание этого документа, а также вызванные его появлением последствия таковы, что привели к необходимости рассмотрения его уже не на научных, а на судебных заседаниях.
На страницах своего письма я не буду вести с Вами теоретические споры и взывать к Вашей совести ученого, подобно тому, как я это сделал на страницах другого открытого письма, недавно отправленного мной в адрес нашего с Вами коллеги Л. А. Беляева. Нет. Я задам Вам конкретные вопросы, которые хотели задать Вам заявители в судах разных инстанций по делам о рассмотрении подписанного Вами Акта ГИКЭ. К сожалению, позиция заказчиков Вашей экспертизы и представителей государственных органов охраны объектов культурного наследия, как федеральных, так и региональных, не дала заявителям такой возможности. Но вопросы эти никуда не делись. Дифирамбы в Ваш адрес, сводящиеся к тому, что Вы «великий и авторитетный» специалист, не являются ответами на конкретные вопросы, вызывающие сомнения при ознакомлении с подписанном Вами Актом ГИКЭ. Ответ на них можете дать только Вы. Я не случайно употребляю здесь термин «подписанный Вами документ», а не «составленный Вами документ». Почему? Это Вы поймете из самих вопросов. Соблаговолите ответить. Вопросов будет много.
Вопрос 1. Готовя свою экспертизу, Вы не использовали один источник – «Отчет Рабочей группы Совета по культурному наследию при правительстве Санкт-Петербурга по работе с документацией объектов археологического наследия на Охтинском мысу и определению их границ», представленный Совету еще в 2013 году. Чем Вы можете объяснить такую избирательность в отборе источников?
Вопрос 2. Считаете ли Вы, что отказ от использования этого документа обеспечил объективность Вашей экспертизы?
Вопрос 3. Авторы этого документа (Иоаннисян О. М. (руководитель группы) – кандидат исторических наук, заведующий сектором архитектурной археологии Государственного Эрмитажа; Знаменов В. В. – президент государственного музея-заповедника «Петергоф»; Ковалев А. А. – археолог, депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга; Кононов А. А. – заместитель председателя ВООПИиК Санкт-Петербурга; Николащенко Б. В. – руководитель проектной группы-главный градостроитель проектов ГКУ НИПЦ генплана Санкт-Петербурга)[1] задолго до нанятых Вами сотрудников «ИП А. Ю. Зеленеев» из г. Йошкар-Ола, выполнили исчерпывающий подбор исходных материалов для характеристики объектов археологического наследия на Охтинском мысу, их истории, истории их изучения и определения их границ. Считаете ли Вы, что сотрудники йошкар-олинского «ИП А. Ю. Зеленеев» обладают большей квалификацией, чем перечисленные выше специалисты, и выполнили эту работу более квалифицированно?
Вопрос 4. Вы сами выбрали «ИП А. Ю. Зеленеев» для выполнения указанной Выше работы или оно (означенное ИП) было предложено (предоставлено) Вам заказчиком экспертизы?
Вопрос 5. Материалы, подготовленные «ИП А. Ю. Зеленеев», по сути, представляют собой отдельную реферативную работу, составленную весьма небрежно, аморфную и хаотично скомпонованную из непонятно по какому принципу подобранных исторических справок, картографических материалов и отчетов двух экспедиций – П. Е. Сорокина и Н. Ф. Соловьевой. Какой либо анализ этих материалов отсутствует. Предполагалось ли при составлении «Акта», что этот анализ будет проведен Вами как единоличным автором ГИКЭ?
Вопрос 6. Провели ли Вы такой анализ или включили в свою экспертизу этот сырой материал «для объема» и придания подписанному Вами документу видимости скрупулезности и объективности?
Вопрос 7. На Охтинском мысу компактно расположена группа разновременных сооружений и культурных слоев (от неолита до XX века). С Вашей точки зрения, культурный слой неолита, мысовое городище, крепость Ландскрона, крепость Ниеншанц двух периодов, Охтинская верфь – это отдельная постройка / здание / сооружение?
Вопрос 8. Почему Вы не согласились с Вашими предшественниками — авторами ГИКЭ 2014 года – предложившими отдельные объекты Охтинского мыса (культурный слой неолита, мысовое городище, крепость Ландскрона, крепость Ниеншанц двух периодов, Охтинская верфь) поставить на гос. охрану в качестве отдельных памятников, а всё вместе – в качестве ансамбля как группы памятников?
Вопрос 10. На с. 17 своего заключения Вы пишете: «По результатам исследования установлено, что четырехугольная крепость (Ландскрона. – О. И.) поперечником 180 м располагалась в средней части Охтинского мыса. В ходе раскопок 2006–2012 гг. обнаружены внутренний и внешний рвы крепости, фрагменты сгоревших деревянных плах». При этом Вы ссылаетесь на то, что эти сведения взяты из отчетов П. Е. Сорокина и не опровергаете их. Далее, опираясь уже на результаты собственных исследований 2018 г. вы вновь подтверждаете «актуальность выводов отчетной документации предшествующих исследований». Более того, Ваши же собственные раскопки[2], подтверждают наличие на рассматриваемой территории «стенок рвов, законсервированных полиэтиленовым покрытием» (Акт экспертизы, с. 17). Таким образом, Вы подтверждаете наличие рвов Ландскроны на территории, которую Вы подвергаете экспертизе. Однако на составленной Вами графической документации рвы Ландскроны на этой площади вообще не указаны и, таким образом, не рассматриваются как подлежащий охране объект. Как вы можете объяснить это противоречие?
Вопрос 11. В тексте своей экспертизы Вы утверждаете, что за пределами законсервированных полиэтиленом участков «остальные участки рвов закопаны, их площадки задернованы и поросли лиственными деревьями, а часть находится под бетонными блоками на территории хранения строительных материалов». На планах из Вашей экспертизы эти участки как охраняемая территория вообще отсутствуют, хотя, судя по тексту, Вы вроде бы и не отрицаете существование там крепостных рвов. (Акт экспертизы, с. 17). Означает ли отсутствие этих участков на плане, что Вы считаете их уже не существующими?
Вопрос 12. Остается предполагать, что в ситуации, описанной в предыдущем вопросе, Вы исходили из того, что ни при визуальном осмотре территории, ни в заложенных Вами шурфах, на указанных выше территориях Вы не имели возможность убедиться в существовании на них засыпанных конструкций. Вероятно, не доверяя данным отчетов о раскопках Ваших предшественников, Вы не отметили эти конструкции на плане как существующие. В то же время, на территории, расположенной за пределами земельных участков кад. № 78:11:600101:35 и № 78:11:600101:36[3], (т.е. под дорожными покрытиями набережных рек Невы и Охты), где наличие конструкций фортификационных сооружений путем проведения раскопок определить невозможно, и приходится устанавливать его только на основании стратиграфических разрезов примыкающих к границам этих участков раскопов, а также анализу исторических материалов, Вы уверенно показываете эти фортификации как существующие. Чем Вы можете объяснить противоречия в Ваших действиях по определению планиграфии крепостей, и оценке определения предметов охраны в ситуации, описанной в вопросе 8 и в данной ситуации?
Вопрос 13. На с. 17 ГИКЭ, характеризуя фортификации Ландскроны, вы заявляете что от них сохранились лишь небольшие участки внешнего и внутреннего рвов в южной части крепости протяженность внутреннего рва составляет 36,73 м, внешнего 18, 23 м, а также, что небольшую сохранность имеет ров к востоку от внешней восточной линии укреплений, и его протяженность составляла 11,39 м. По данным же отчета П. Е. Сорокина, установленным анализом Рабочей группы по определению границ объектов археологического наследия на Охтинском мысу и подтвержденным ГИКЭ ВООПИиК и еще ранее Комиссионной судебной историко-культурной экспертизой, длина сохранившихся рвов Ландскроны (внутренних и внешних) составляет соответственно 429 и 464 м. Как Вы можете объяснить это расхождение?
Вопрос 14. Почему даже указанные на Вашем рисунке 3.10 (стр. 4474) оборонительные сооружения крепости Ландскрона (все четыре фрагмента) не вошли в предлагаемые Вами границы объекта археологического наследия на стр. 4521?
Вопрос 15. В своей экспертизе Вы настойчиво подчеркиваете фрагментарность сохранности фортификаций Ландскроны. Считаете ли Вы, что необходимость охраны объектов археологического наследия зависит от степени его фрагментированности?
Вопрос 16. Согласно пункту 1 статьи 3.1. Федерального закона от 25.06.2002 №73-ФЗ «Об объектах культурного наследия…», территорией объекта культурного наследия является территория, непосредственно занятая данным объектом культурного наследия и (или) связанная с ним исторически и функционально. Считаете ли Вы, что вся территоррия, на которой находились фортификационные сооружения крепостей Ландскрона и Ниеншанц, а также территория, находящаяся внутри этих укреплений, исторически и функционально связана с памятником, который Вы экспертировали?
Вопрос 17. Если нет, то почему?
Вопрос 18. Если да, то почему Вы не включили всю территорию, занятую когда-то Ландскроной и Ниеншанцем в границы памятника?
Вопрос 19. Посмотрите на эти фотографии, сделанные в ходе раскопок П. Е. Сорокина. На них – рвы Ландскроны, сохранившиеся на глубину полного профиля.
.
После завершения раскопок они были засыпаны с целью консервации, но продолжают сохраняться на своих местах. Считаете ли Вы степень их сохранности высокой или низкой?
Вопрос 20. А теперь сравните два этих плана. Первый – из экспертизы ВООПИК (он соответствует планам из отчета П. Е. Сорокина и Комиссионной судебной историко-культурной экспертизы):
На нем показаны (красным) сохранившиеся рвы крепости Ландскрона. Второй план – из подписанной Вами ГИКЭ. На нем эти рвы отсутствуют, а место, где они находятся, показано белым пятном, на котором возможна застройка. Объясните, пожалуйста, почему на Вашем плане рвы Ландскроны на этом месте отсутствуют?
Вопрос 21. В описание предмета охраны на стр. 30 ГИКЭ Вы включаете «башню-донжон XIII–XIVв.» Ландскроны. На странице 4517 ГИКЭ Вы уточняете местоположение и границы башни Ландскроны на Вашей карте объекта археологического наследия: » Точки 2.66 — 2.70 описывают границы предполагаемой башни Ландскроны — 18,2 м.»При этом, как следует из схемы границ участка культурного слоя №2 (с. 4523 ГИКЭ) точки 2.66, 2.67, 2.68, 2.69, 2.70 ограничивают небольшую территорию квадратной формы, которая исключается из границ участка культурного слоя №2. Следовательно, в Ваших границах ОКН упомянутая Вами на странице 4517 «предполагаемая башня Ландскроны» отсутствует.
.
Как Вы предполагаете охранять элемент объекта археологического наследия, даже не включая его в границы объекта археологического наследия?
Вопрос 22.Там же, в описании предмета охраны на стр. 30 ГИКЭ «элементы конструкции фортификационных сооружений крепости Ландскроны» упоминаются во множественном числе? Какие еще элементы конструкции фортификационных сооружений крепости Ландскроны, кроме башни Ландскроны, Вы предлагаете поставить на государственную охрану и где на Ваших схемах на с. 4521–4528 ГИКЭ эти элементы расположены?
Вопрос 23. Правильно ли считать, что П. Е. Сорокин ошибся в несколько раз, определяя длину и площадь рвов Ландскроны, а Вы его опровергли? Приведите аргументы в пользу справедливости Вашей позиции.
Вопрос 24. На стр. 19 ГИКЭ Вы пишете: «Археологически остатки крепости (Ниеншанц. – О. И.) представлены рвом, окружавшим площадки утраченных насыпей Старого (Гамбле), Мертвого, Карлова, Гельмфельтова бастионов и куртин». При этом на рис. 3.11 (стр. 4475) «План земельного участка с оборонительными сооружениями Ниеншанца (XVI-XVII в.) и их сохранность» Вы отобразили в качестве сохранившегося только Карлов бастион. На каком основании? Чем Вы можете объяснить это противоречие?
Вопрос 25. Если Вы не согласны с тем, что на территории, которая показана Вами как площадь, свободная для хозяйственного освоения, сохранились остатки фортификационных сооружений Ландскроны и Ниеншанца, то почему, на страницах своей экспертизы не опровергаете этого и не даете этому несогласию научного обоснования?
Вопрос 26. Вы сами составляли планы для Вашей экспертизы или воспользовались документами кем-то предоставленными Вами?
Вопрос 27. Если не Вы автор этих планов, то кто их Вам предоставил, и кто их составлял?
Вопрос 28. Сами ли Вы компоновали свою экспертизу, или воспользовались чьими-то услугами?
Вопрос 29. Если окончательное формирование и компоновка экспертизы были произведены не Вами, а Вы только подписали ее, то подвергали ли Вы этот сверхобъемный документ перед тем, как поставить под ним свою подпись, проверке на предмет отсутствия в нем внутренних противоречий и соответствия содержащихся в нем сведений друг другу?
Вопрос 30. В предложенном Вами предмете охраны объекта археологического наследия на стр. 29–30 ГИКЭ содержатся оговорки: «вне / в пределах территорий, исследованных охранно-спасательными археологическими работами 2006-12 гг.»,«за пределами / в границах укреплений крепости Ниеншанц». Как следует применять предмет охраны с этими оговорками? Какими НПА определены (утверждены) границы / пределы территорий, исследованных охранно-спасательными археологическими работами 2006-12 гг. и границы укреплений крепости Ниеншанц? Если нет общепризнанных нормативно утвержденных карт этих границ, то как работать с Вашим предметом охраны? Снова идти в суд?
Вопрос 31. Большая часть описания предмета охраны в вашей ГИКЭ — это слова «культурный слой». Как понять, где в пределах границ ОКН заканчивается недвижимый объект археологического наследия, который нельзя разобрать (остатки фортификаций и другие сооружения) и где начинается культурный слой, который можно разобрать?
Вопрос 32. Согласно п. 6 ч. 2 ст. 18 Федерального закона от 25.06.2002 №73-ФЗ «Об объектах культурного наследия…», предмет охраны объекта культурного наследия – это описание особенностей объекта, послуживших основаниями для включения в реестр и подлежащих обязательному сохранению. Почему Вы заменили описание особенностей памятника (например, формы и наклона склонов рвов, их глубины) перечислением составных частей объекта? Не считаете ли Вы, что то, что Вы назвали предметом охраны, является скорее пообъектным составом ансамбля (п1. 1.1 п. 3 ст. 20 73-ФЗ)?
Вопрос 33. Согласно абзацу второму пп. 8 п. 2 ст. 18 Федерального закона от 25.06.2002 №73-ФЗ «Об объектах культурного наследия…», заключение ГИКЭ, обосновывающее включение ОКН в реестр, должно содержать не только описание предмета охраны (пп. 6 п. 2 ст. 18), но и фотографическое (иное графическое) изображение — снимки общего вида, фасадов, предмета охраны памятника. Наличие этих снимков, безусловно, сняло бы часть ранее заданных Вам вопросов. Почему в Вашей ГИКЭ на 4709 страниц не нашлось места снимкам предмета охраны памятника?
Вопросы к Вам можно было бы продолжить. Их осталось еще немало. Но пока я на этом остановлюсь. Понадобится ли продолжить этот список, зависит от Ваших ответов. Тем более, что ожидать их буду не только я, но и все, кто прочтет это открытое письмо. От того насколько у Вас получится переубедить меня и моих коллег по судебной экспертизе, а также авторов экспертизы ВООПИиК и П. Е. Сорокина и аргументированно по существу доказать нашу неправоту и указать на наши ошибки зависят Ваша профессиональная репутация и Ваша честь ученого. Длительное затягивание с ответами, а, тем более, попытка ухода от них в сложившейся ситуации будут истолкованы научной общественностью не в Вашу пользу.
Утративший к Вам уважение
Член Совета СПб отделения ВООПИиК,
Член Президиума совета СПб отделения ВООПИиК,
Лауреат премии им. академика Д. С. Лихачева
О. М. Иоаннисян
- ↑Сведения о должностях авторов отчета приводятся на 2013 г.
- ↑Ситдиков А.Г. Отчет об археологических разведках в г. Санкт-Петербург, на земельном участке с
кадастровым номером 78:11:0600101:35,на территории ВОКН “Охта-1”в 2018 г // стр.31. - ↑Акт ГИКЭ, с. 18.
The post Олег Иоаннисян: 33 вопроса Айрату Ситдикову first appeared on Спасем Охтинский мыс.