Трагедии для стервятников из Шарли Эбдо
После очередной волны исламских терактов во Франции многие люди начали задаваться вопросами – почему французы в лице Шарли Эбдо не смеются над ними, как смеются над многим другим?
Почему одно событие вызывает у Шарли Эбдо припадки гиеноподобного глумления, а другое называется трагедией?
Вынуждена напомнить, что для карикатурщиков в этом мире не осталось уже ничего святого.
Так Шарли Эбдо отреагировали на крушение российского самолёта А321 над Синаем. Так они высмеяли гибель 224 человек.
«Крушение над Синаем. Наконец-то порно!»
А вот эти художества французы солидарно посвятили терактам в Брюсселе 2016 года. Взрывы в аэропорту унесли жизни 14 человек, в поезде метро – 20 человек.
Один террорист спрашивает у другого:
«У тебя (билет) у окна или у прохода?»
Очень весело, не правда ли? Нет? А почему? Шарли Эбдо повеселились от души.
Эти карикатуры появились в ответ на беспрецедентные теракты во Франции 13 ноября 2015 года, в ходе которых погибло 130 человек.
«Французы возвращаются к нормальной жизни».
Таким образом редакция Шарли Эбдо выразила сочувствие к родственникам жертв.
«Они пришли с оружием — да и пошли они. У нас есть шампанское!»
А вот так одна из художниц редакции выразила поддержку родственникам жертв теракта 2016 года в Ницце. Тогда погибло 84 человека из восьми стран.
Такое становится возможным, когда из общественной культуры уходит человечность. И на выжженном поле нравственности остаётся лишь один вопрос, страшный и циничный:
Почему радикальные исламисты должны жалеть французов, если они сами не жалеют ни себя, ни хоть кого-либо в этом мире?
Каждая новая трагедия становится лишь поводом для новых шуток, карикатур, глумления; каждая новая оборванная человеческая жизнь становится пищей для стервятников из Шарли Эбдо. Взрывы? Смерти? Ужасы, кровь, горе?
Пусть фейерверки из крови бьют в небо!
Выплеснем безнравственность, посмеёмся над горем, в печать, в печать, срочно в печать, бесконечные тиражи с глумлением над трагедией, смеёмся громче, изуродуем сочувствие, изнасилуем сострадание, громче, громче, долой мораль!
Такова современная цивилизация – вперёд, вперёд, без остановки, умер – посмеялись – в утиль, умер, посмеялись, в утиль.
Плюнем в могилы, спляшем на костях, устроим пир во время чумы!
Пусть матери, отцы, братья, сёстры, родные, друзья погибших умоются слезами, глядя, как Франция глумится над ними. Пусть знают, что их разрушенные жизни лишь поводы для шуток, пусть знают, что их чувства – ничто.
Пусть на гробах пляшет смерть с французским оскалом, и скорее в печать её. Пусть смерть делает деньги.
Новоявленная война террористов с французским обществом – лишь новый повод для Шарли пировать на чужих могилах. Это повод и дальше расчеловечивать общество, разрушать самые основы морали, запускать очередные кровавые фейерверки в небо и размазывать чужую смерть по холстам.
Когда становишься «Я — Шарли» — перестаёшь быть человеком.
Джихадисты дают новую пищу для французских стервятников. Это война бесчеловечных дикарей с бесчеловечными дикарями, в ходе которой гибнут простые люди, обычные христиане, которым просто не повезло жить в одной стране с Шарли.
«Пролы остались людьми. Они не зачерствели внутри. Они сохранили простейшие чувства, которым ему пришлось учиться сознательно. Подумав об этом, он вспомнил — вроде бы и не к месту, — как несколько недель назад увидел на тротуаре оторванную руку и пинком отшвырнул в канаву, словно это была капустная кочерыжка.
— Пролы — люди, — сказал он вслух. — Мы — не люди».
Оруэлл «1984»
Где здесь пролы? Они гибнут из-за Шарли.
Где здесь Партия, расчеловечивающая людей, проводящая пятиминутки ненависти, не терпящая инакомыслия? Она – Шарли. И она же — исламские радикалы. Это две стороны одной монеты взаимного неуважения и ненависти к чужой культуре, устоям, жизням. Одна сторона убивает, другая — срубает на этом гешефт.
Когда Партия поймёт, что её нужно заново учить простым человеческим чувствам?
И какими словами можно донести до стервятников, что любая смерть – это трагедия?
Террористы возомнили, словно бы они имеют право обрывать чужие жизни в ответ на оскорбления, французы – словно бы эти оборванные жизни дают им право на новые унижения. Это замкнутый порочный круг, в котором не осталось места человечности, и каждый виток взаимной ненависти будет приносить всё больше смертей непричастных людей.
Эту войну нельзя назвать религиозной – потому что исламистские радикалы ведут бой не с европейским христианством, они нападают на европейский ультралиберализм и нигилизм, насыщенные аморальностью, подменившие собой христианские смыслы в западном обществе.
Когда в культуре становится нормальным глумиться над смертью – там и начинают лететь чужие головы, потому что в общественном сознании невольно закрепляется одна простая идея – жизнь этой культуры не имеет значения.
И когда общество борется с терроризмом не методом «замочим в сортире», а оскорбительными картинками – никакая внешняя сила не сможет спасти это общество от новых отрезанных голов.
Пока же резюмировать изначальные вопросы можно лишь одним – для французов в лице Шарли Эбдо вообще не осталось трагедий.
Так что и на новой крови они попируют – так или иначе.