Из книги П.Судополатова "Разведка и Кремль" с комментариями.

В мемуарах Павла Судоплатова много интересных моментов, в частности, информация для определенных выводов, о дате начала войны, о некоторых причинах краха 1941, о политике Хрущева и реабилитации некоторых репрессированных.

"16 июня из Кремля вернулись глава внешней разведки СССР Фитин и Меркулов, народный комиссар госбезопасности, – оба чем-то встревоженные. Фитин тут же вызвал меня и Мельникова, своего заместителя по Дальнему Востоку, и сказал, что Хозяин (так между собой мы называли Сталина) нашел его доклад противоречивым и приказал подготовить более убедительное заключение по всей разведывательной информации, касавшейся вопроса о возможном начале войны с Германией."

Доклад составляли, можно предположить, люди знающие и грамотные, а вот Сталин, как убеждают либералы, кроме, как пустить кровь, ничего не знавший и не умевший, увидел промахи в серьёзном документе.

"Некоторые авторы, - пишет Судоплатов, - за теплое место у кормушки продали совесть. Вопреки тому, что пишут генерал Ивашутин и другие авторы мемуаров, я не помню гневных пометок Берии на докладных записках агента «Ястреб»: «Это британская дезинформация. Найти, кто является автором этой провокации, и наказать». Я вообще не помню никакого агента с кодовой кличкой «Ястреб». Кроме того, в разведке и в службе безопасности не было традиции писать на докладных пространные замечания."

Далее генерал отмечает, что "столь же невероятна и приписываемая Берии резолюция отозвать и наказать нашего посла в Берлине Деканозова, бывшего начальника разведки НКВД, за то, что он бомбардировал его «дезинформацией». Те же люди заявляют, что Берия писал Сталину 21 июня, предлагая отозвать Деканозова, но это вообще было вне его компетенции, поскольку Деканозов перешел на работу в Наркомат иностранных дел СССР и докладывал непосредственно Молотову."

Не забыл упомянуть разведчик и о Зорге. "Ах, Сталин не поверил Зорге! Может и поверил, но дата, предоставленная Зорге прошла, а война не началась. Да и другие источники называли самые разные даты, которые проходили одна за другой:

Как было сказано выше, сообщения разведки о возможном начале немецкого вторжения были противоречивы. Так, Зорге сообщал из Токио, что вторжение планируется на 1 июня. В то же время наша резидентура из Берлина сообщала, что вторжение планируется на 15 июня. До этого, 11 марта, военная разведка докладывала, что немецкое вторжение намечено на весну. Картина еще больше запутывалась из-за намерения руководства начать переговоры с немцами". Это сейчас все знают дату, 22 июня, а тогда она была одна из множества. И сегодня, сидя на диване вполне можно упрекнуть и Сталина, и Молотова, и НКВД, и разведку. А тогда, поди, угадай или вычисли. А были и объективные данные и полностью опровергавшие возможность войн в 1941 году. Например, отсутствие у немцев в достаточном количестве зимнего моторного масла.

"Что война планируется знали наверняка, - писал генерал, - но надеялись её не допустить и работали в этом направлении:

На коктейле в немецком посольстве в Москве за несколько дней до начала войны Зоя Рыбкина заметила, что со стен сняты некоторые украшения и картины. Пытаясь определить новые места для установки подслушивающих устройств, она обнаружила, что посольские работники паковали чемоданы для отъезда. Это нас крайне обеспокоило".

"В отеле «Метрополь» Яковлев и Райхман, координаторы контрразведывательных операций против немцев в Москве, перехватили двух немецких курьеров, перевозивших дипломатическую почту. Одного заперли в кабине лифта, в то время как второго закрыли в ванной комнате номера «люкс», где они жили. Когда курьер, находившийся в лифте, понял, что блокирован, он нажал на кнопку вызова лифтера.

«Вызволили» его, естественно, работники контрразведки, которые за пять минут, имевшихся в их распоряжении, открыли его дипломат в «люксе» и сфотографировали содержимое. Среди документов находилось письмо посла Шуленберга Риббентропу, в котором он писал, что может быть посредником в урегулировании советско-германских противоречий.

В то же время Шуленбург докладывал, что инструкции по сокращению персонала посольства выполнены, и дипломаты уезжают в Германию по намеченному графику. Хотя признаки приближающейся войны были очевидны, этот документ, позиция Шуленбурга и его высокая репутация подтверждали, что дверь к мирному урегулированию все еще не закрыта.

Считается, отмечает генерал, что "незаслуженно репрессировали генерала Павлова, переведя стрелки за провал в начале войны на него. Ага и еще десять раз ага. Генерал Павлов перед войной вел себя так, будто готовился слить оборону немцам. Он успешно слил оборону.

20 июня 1941 года Эйтингон сказал мне, что на него произвел неприятное впечатление разговор с генералом Павловым, командующим Белорусским военным округом. Поскольку они с Эйтингоном знали друг друга по Испании, он попросил дружеского совета у Павлова, на какие пограничные районы, по его мнению, следовало бы обратить особое внимание, где возможны провокации со стороны немцев.

В ответ Павлов заявил нечто, по мнению Эйтингона, невразумительное, он, казалось, совсем ничего не понимал в вопросах координации действий различных служб в современной войне. Павлов считал, что никаких особых проблем не возникнет даже в случае, если врагу удастся в самом начале перехватить инициативу на границе, поскольку у него достаточно сил в резерве, чтобы противостоять любому крупному прорыву. Одним словом, Павлов не видел ни малейшей нужды в подрывных операциях для дезорганизации тыла войск противника.

Далее автор книги даёт справку: "Дмитрий Григорьевич Павлов.

22 июля 1941 года решением военного трибунала «за трусость, самовольное оставление стратегических пунктов без разрешения высшего командования, развал управления войсками, бездействие власти» был приговорён к высшей мере наказания и расстрелян. Похоронен на подмосковном полигоне НКВД. В 1957 году посмертно реабилитирован и восстановлен в звании.

От себя добавлю, - пишет он, - что реабилитирован вскоре после 20 го съезда, где Хрущев убил все достижения советского народа. Как следствие, он реабилитировал палачей-чемпионов 1937-го Постышева и Эйхе, предателей Тухачевского и Павлова".

Вот и сегодня из этой мутной жижи и растет ядовитое растение под названием "либерализм".