Вольфганг Шнайдерхан: Примирение - процесс, который надо постоянно взращивать
В 2016 году глава российского МИД Сергей Лавров и его немецкий коллега Франк-Вальтер Штайнмайер (сейчас президент ФРГ - прим. "РГ") договорились придать новый импульс работе по сбору материалов о советских и немецких военнопленных и интернированных. Почему в Германии эта тема до некоторых пор обсуждалась не слишком широко?
Вольфганг Шнайдерхан: Как вы знаете, для немцев крайне важна культура памяти о событиях Второй мировой войны. При этом тема военнопленных и так называемых "остарбайтеров" - гражданских лиц, угнанных на принудительные работы в нацистскую Германию, оказалась надолго вытеснена на "задворки" общественной памяти. Эти люди подвергались ужасающим преследованиям в лагерях и бесчеловечной эксплуатации. Они были широко представлены в немецком обществе времен войны - почти в каждом городе, на каждом предприятии. После 1945 года о них постарались забыть. Многие дождались компенсаций слишком поздно или не дождались вовсе. И только на переломе веков судьба этой категории жертв получила в Германии признание и была лучше изучена.
Что касается тех немецких военнопленных, которые в 1950-е годы вернулись из советского плена на родину, то они остались один на один со своей "военной травмой" и во многом оказались в изоляции в новой Германии. В год 75-летия окончания Второй мировой войны мы считаем важнейшей гуманитарной миссией прояснить судьбу как можно большего числа военнопленных, добиться "возвращения имен", о которых говорили Штайнмайер и Лавров. И я рад, что наш Союз участвует в этом проекте по поручению немецкого дипведомства. Но открыть архивы - это только полдела. Важны уроки, которые мы можем из них извлечь. С 2000-х годов в Германии появилось множество локальных инициатив и образовательных проектов, посвященных увековечиванию памяти о советских военнопленных и интернированных. Молодые люди в Германии восстанавливают и документируют их биографии. В мемориалах на территориях бывших шталагов (лагерей армии рейха для рядовых пленных - прим. "РГ") появились стелы из кирпичей с именами погибших. А в дни церковных праздников прихожане могут даже оставлять записки-обращения к умершим людям.
В 2002 году во Ржеве появился мемориальный комплекс "Парк мира", там захоронены как советские, так и немецкие солдаты. Его предыстория, как писала "РГ", была непростой. Сколько немецких военных кладбищ создано сейчас на территории России? Как вы считаете, смогли наши народы прийти к настоящему примирению?
Вольфганг Шнайдерхан: В России обустроено 22 немецких военных кладбища. Самые крупные - в Россошке Волгорадской области (там похоронены около 64 тысячи немцев), в Сологубовке под Петербургом, в селе Беседино под Курском. Вход на немецкую часть мемориала во Ржеве, о котором вы упоминали, открывает впечатляющая скульптурная композиция "Скорбящие родители". Вокруг совместного ухода за могилами выросло то взаимное доверие, которое и стало фундаментом примирения. Я хочу подчеркнуть, что не считаю это чем-то самим собой разумеющимся. То, что мы можем сейчас вместе поминать погибших с обеих сторон, для меня настоящее чудо. Этого не может не понимать каждый, кто знает о том, какой беспощадной была война на уничтожение, которую немцы вели в Восточной Европе против солдат, военнопленных, гражданского населения. И то, что мы сейчас можем похоронить здесь немецких солдат, помянуть их, дорогого стоит.
Будучи еще генеральным инспектором бундесвера, вы как-то назвали это "рыцарском отношением к павшим".
Вольфганг Шнайдерхан: Да, я тогда носил униформу и выражался несколько по-солдатски. Но действительно об этих дружеских, символических жестах с российской стороны можно говорить лишь с благодарностью. Примирение - это не какой-то разовый акт, но процесс, который надо постоянно взращивать. Когда молодые немцы встречаются с советскими ветеранами, это производит сильное впечатление.
Лет пять назад, на фоне охлаждения между Россией и Германией, одна из немецких газет попыталась запустить инициативу с призывом убрать советские танки из мемориала павшим в берлинском Тиргартене. Но она не встретила поддержки ни среди политиков, ни в немецком обществе - почему?
Вольфганг Шнайдерхан: Есть культура памяти, и есть текущая политика, которые мы четко разделяем. И не допускаем вмешательства внутриполитических факторов в фундаментальные вещи, связанные с нашим долгом по уходу за памятниками и могилами красноармейцев. И я никогда не слышал, чтобы наши политики выступали с призывами их снести, перенести или демонтировать.
Могут ли граждане РФ обратиться в ваш Союз, чтобы прояснить судьбу своих близких?
Вольфганг Шнайдерхан: Да, они могут к нам обратиться, но нам доступны сведения только о тех людях, чьи имена были внесены в кладбищенские реестры ФРГ. Исходя из опыта, могу сказать, что некоторых имен там нет. Если данные нам недоступны, то мы обращаемся за помощью в отдел по увековечиванию памяти погибших при защите Отечества посольства России в Берлине, в немецкий федеральный архив. Могу сказать, что за последние годы Союз смог реально помочь некоторым семьям в их поиске могил своих родных, в том числе благодаря кооперации с некоторыми организациями, например, "Саксонскими мемориалами", и при поддержке местных общин.
Сейчас на территории Германии похоронены около 640 тысяч советских граждан, при этом установлено 3400 мест, где покоятся военнопленные или жертвы принудительных работ. Пока удалось опознать не более четверти погибших. Также неизвестно, сколько еще мертвых до сих пор не преданы земле. Как рассказал собеседник "РГ", прошлой зимой, в декабре, в саду Потсдамской виллы случайно были найдены останки, принадлежавшие советским солдатам - это смогли определить по фрагментам их обмундирования и амуниции. Останки предали земле на советском военном кладбище Лебус к северо-востоку от Берлина, где уже нашли последний приют 4822 павших. Из них 3099 остаются безымянными. По данным Народного союза, ежегодно правительство ФРГ выделяет 25 миллионов евро на уход за могилами красноармейцев, из них миллион евро предназначен для поддержания крупнейших берлинских мемориалов Трептов-парк, Тиргартен и Панков. Немецкая сторона ухаживает за ними в соответствии с двусторонним соглашением 1992 года, а также на основании законов ФРГ.