"Желудок отрастёт?", или Как я получал инвалидность
Чуть не каждый первый пост новичка в онкологической группе в фейсбуке содержит вопрос: как жить дальше? Вот поставили диагноз (мне, мужу, сыну, маме, папе – чаще женщины ищут информацию и ищут общения на эту тему), даже назначили лечение примерное, и… как с этим жить? Понимаю вопрос: от «у Вас рак» земля из-под ног. Дальше не слышишь ничего почти… У меня было чувство, что моя опухоль второй стадии меня вот уже жрёт, и дожрёт окончательно к концу недели. Я с этого и начал свою книгу «Человек в бандане».
Конечно, нам всем требуется психолог. Онкопсихолог особый. Их мало. Мне повезло: я со своим пообщался именно когда край прям. Об этом в книге есть. Если б пообщался раньше, когда мама заболела (а лучше совсем-совсем раньше, когда маме оперировали РМЖ – тогда всё обошлось парой недель обследования и операции, и про этот рак забылось на десятилетия), может и сам бы не заболел. Может быть. А может и нет. Это распутать невозможно, и бесконечно переизобретать прошлое и ходить там виртуальными тропинками дело бесполезное, энергозатратное и в конечном итоге просто вредное.
Но. Жизнь онкопациента, конечно, меняется, и эти перемены – навсегда. И: перемены в голове открывают новые перспективы в жизни, которые, как ни странно, могут вам даже понравиться. Про мои перемены – в моём «автофикшне». Но ещё я слежу за историями других пациентов. Но это тема для отдельного исследования, к которому я пока не готов.
Резюме: не впадаем в панику, не клянём прошлое, а с новым сознанием оцениваем настоящее.
А оно очень ценно, поверьте.
Слаще морковки
Как люди с онкологическим диагнозом находят новые перспективы в жизни.
В автофикшен-книге «Человек в бандане» я описал, как лечат рак желудка. С полным удалением оного, с несколькими курсами химиотерапии, длительной диетой, побочными эффектами и тому подобными прелестями.
Прелестями, конечно, в кавычках. Но дело в том, что, если лечиться и следить за здоровьем, то рано или поздно привыкаешь… приспосабливаешься… И надо жить жизнью. Повседневной. И тут вдруг у онкологических пациентов – а мы всегда считаемся пациентами, потому что рак болезнь хроническая, о полном выздоровлении не говорят, только о ремиссии – начинается сдвиг сознания. И даже то, что я бы назвал «Онкогордыня», то есть взгляд на не-онкологических: проблемы у тебя, хаха, а ты поживи на химиотерапии!
«Желудок отрастёт?»
-Как дела? – спрашивает меня летом 2020 года приятель, подруга или родственник.
-Отлично, - отвечаю. – Инвалидность дали.
-Хорошо. Какую группу?
-Первую.
-Пожизненно?
-Через два года переосвидетельствование.
-А за два года что, желудок отрастёт?
Если бы каждый раз, когда я слышу этот «прикол» про отросший желудок, мне платили бы одно евро, я был бы уже богачом и мог бы не зарабатывать писаниной. Хотя всё равно не бросил бы это занятие. Как тот еврей-портной из анекдота, который, даже если бы стал бы императором Российской империи, всё равно бы «немножечко шил».
Мне действительно дали первую группу. Онкология, гастрэктомия, но определение «По общему заболеванию». Примерно 22 тысячи рублей в месяц государство родное присылает. Пенсия. Пенсионер в 44 года.
Почему люди шутят про желудок так однообразно? Ну вот так вот… Люди вообще существа предсказуемые. На самом деле переосвидетельствование нужно затем, чтоб повысить группу, если состояние ухудшилось. Или назначить какие-нибудь новые процедуры и тому подобное. Хотя, конечно, лучше б давали пожизненно, и никто б не терял время и силы. Помню, как моя мама каждый год свою группу подтверждала, и как после потери работы переходила со второй рабочей на нерабочую – потому что шансов устроиться обратно в финансовую сферу, которой она отдала жизнь, у неё уже не было. Она тратила кучу времени и сил на переосвидетельствования. Уже даже будучи онкологической больной.
Так как я оказался среди инвалидов? Фактически очень просто, это вообще дело несложное. Как у меня нашли рак, оперировали, лечили и про период восстановления я описал в «автофикшн»-книге. А как технически инвалидность получить? О, это квест!
Как я получал инвалидность
Итак, на излёте весны я глубоко вдохнул и сделал шаг в кабинет врача районной поликлиники.
-Давно вы не появлялись! Я уж думала, вы там.
Это сказала участковый врач-терапевт, которая лечила мне язву и направляла на операцию в больницу им.Логинова, подняла глаза к потолку. Действительно, почти год прошёл.
И отправила меня по четырём кабинетам: терапевт (она сама), невролог, уролог, хирург.
-Идите, говорит, по всем прямо сейчас.
-Записи же на сейчас нет?.. – К неврологу только получилось записаться на 12, т.е. ещё пару часов ждать.
-Ну попробуйте сегодня ко всем постучаться, хочется ж одним днём всё, верно?
-Нет, не верно: быстро всё равно ничего не получится, так что надо спланировать и медленно идти. Систему надо брать измором.
На всякий случай заглянул к неврологу, дескать у меня запись на 12, сейчас 11, очереди нет, а не примете ли? Нет, не приму, дверь закройте с той стороны.
В системе ничего не зависит от отдельных людей, от пациентов или рядовых сотрудников, или же зависит в ничтожной мере. Доктор может принять раньше. Или не принять. Может всё. Будете действовать, как ему/ей удобно. Ладно, переписался на другой день.
Впервые в жизни у уролога. Молодой мужчина с мягким голосом, приглушённым двумя медицинскими масками. На что жалуетесь? Ни на что. Всё нормально. Давайте посмотрим.
Осмотр у уролога – мужчины знают, что это такое. Funny feeling, что называется.
-Предстательная слегка увеличена, - вынимает он руку из меня.
-С чего, я ж велосипедист!
-В 44 года и должна быть увеличена, но…
Он срывает резиновые перчатки, блестящие от геля, мы возвращаемся за стол. Он что-то печатает.
- Сдадите направление на кровь и мочу на онкомаркеры.
Я чуть не заржал:
-Доктор, я неделю назад проходил КТ органов малого таза и брюшной и лёгких, могу показать результаты.
Молчание. Принтер зажужжал, выкинул бумажку.
-Вот направление.
Понятно: так положено. Приказы не обсуждаются.
Полдня хожу обалдевший от этого направления на онкомаркеры, потом догадываюсь написать химиотерапевту: дескать, если что, на КТ было б заметно? Да. Было б. Волноваться не о чем. Но: онкомаркеры – это такой показатель ненадёжный. Они могут быть при раке, а могут и не быть. У меня вот, например, не было, а через год биопсия показала рак желудка. Ну вроде как считается, что онкомаркеры показывают только высокую степень заболевания. Но. Допустим, у меня они будут – тогда ещё куча анализов, правильно? А я ведь уже лечуть, и врачей в поликлинике прохожу pro forma, ради справки?
Ничего не поделаешь. Я жду неделю, чтоб сдать анализы, потом неделю результатов. Уже совсем уверивший себя, что онкомаркеры вылезут и пойдёт фигня: биопсия и так далее…
По телефону результаты узнать невозможно. Только у доктора. Наконец день приёма.
-Анализы в норме, – шепчет он нежно из-под масок своих.
Уф. У онкопациента нет онкомаркеров – это ж отлично!
А всем остальным врачам я жаловался на всё, на что только можно. Все эти жалобы они спокойно-равнодушно вносили в свои заключения.
Комиссию проходил заочно. Ибо – карантин.
«А кстати, где у вас справка о…»
17 сентября 2020. Запись в дневнике: «Вроде ничего тяжёлого не делаю, а – устал. Даже так: полудепрессивное какое-то состояние. То ли погода, то ли действительно напрягает, что сил теперь вполовину меньше, чем когда здоров был, то ли приближающийся день рождения. А так-то всё по плану: в понедельник прокапался иммунотерапией в очередной раз, скоро КТ очередное. Анализ крови “хороший”, сказала врач».
Потом по воспоминаниям решил написать пост.
На днях позвонил онколог из Первого онкодиспансера, к которому я прикреплён. Спросила, дали ли инвалидность. Дали, говорю, первую группу. «На два года?», как будто совсем не удивилась. Ага. Понятно, всем так дают. Ну хорошо, думаю. Хорошо, раз так всё прозрачно и понятно.
С этим онкологом было всё не так просто. Она должна была меня отправить на комиссию, что и сделала в итоге. Но до того… Вот небольшая деталь: она раза четыре допрашивала меня: сколько химиотерапий я прошёл. Шесть, говорю, назначили, шестую отменили из-за плохих показателей крови. «Я не понимаю! Мне нужна выписка, вы-пис-ка! Какие препараты и сколько вливаний!» Я своего химиотерапевта Екатерину Олеговну раза четыре заставил переписать бумагу, выписку эту. Говорю, Екатерина Олеговна, уважаемая, ну вот тупилово такое, напишите в бумажке этой всё вообще, что можно.
Понимаете, какое дело: когда там сидишь, то вроде всё как будто так и надо... Но тут я перед очередным заносом «выписки» этой непостижимой, как кот Шрёдингера, решил: вот только вякнет про «не понимаю скоко химий», всё, сразу встаю и иду прям к главврачу орать и жаловаться. Крича, например, что я «являюсь обозревателем федерального средства массовой информации», хотя уже два года не являюсь. Вот просто ради журналистского своего куража пойду орать. А пенсия мне не особо нужна. Я этой инвалидностью занимался а) из принципа, б) на работе попросили, дескать, инвалидов в штате нет, а с ними легче по налогам.
Итак, в четвёртый раз приношу выписку, уже на двух страницах. Уже когда меня на комиссию должны отправить. Приём в восемь утра. Я тут как штык, да.
Онколог диспансерский читает эту двухстраничную выписку, и снова здорово: «Я не понимаю! Сколько химий было вообще?» Я повторяю.
Возражение: «Но вот тут написано: три до операции!» Ну верно, говорю, потом две. «Где это написано?» Тьфу, блин. А я сижу не у стола онколога, а в отдалении, по гигиеническим соображениям, и горячо дышу в душную маску на морде. Но точно помню, что мы с Е.О. ВСЁ писали-расписывали: три до операции, две после, несколько препаратов, иммунотерапия… А ей надо что-то записать в карту, а она не может просто так с моих слов, потому что я вроде как противоречу выписке, а она не хочет выглядеть дурой.
-Доктор, - говорю, - я вам сказал, вы как-то…
-Да, я арифметику, наверное, не знаю! Такая вот тупая! Мне нужна нормальная выписка!
-…в общем, я больше ничего вам говорить не буду, я тоже тупой, и у меня наркоз был, вот что написано в бумаге, которую я принёс, вот то и заносите в карту. Я не врач, я не разбираюсь, больше я вам ничего не скажу. И проверять ничего не буду, и мне вообще уже всё поровну.
Успокоилась. Записывает что-то куда-то. Потом такой тихий, почти робкий вопрос, впроброс так:
-А кстати, справки об операции у вас нет же?
Стиснул я зубы так, что у меня пломба фронтальная вылетела (через неделю, правда, вылетела, но образ хороший, согласитесь). И молчу. Ну действительно: мало ли что написано в ВЫПИСКЕ о двух страницах, что ДО операции химия, ну и шрамик свой от паха до диафрагмы я, разумеется, тут просто так демонстрировал: нарцисс, эксгибиционист…
И я просто молчу.
Следующий вопрос:
-А…эээ ксерокопии?
Вот даже не помню, чего нужны были ксерокопии. И нужны ли они БЫЛИ, то есть говорила ли мне она про них. Ну допустим говорила, а я сразу не записал, ибо всё быстро и впопыхах, и «слушайте, не перебивайте!», а потом забыл. Справки с места работы вроде. Оригинал есть. Бери, чо. Так и сказал:
-Берите оригинал. Мне ещё выпишут.
Тут она, ни слова не говоря, выходит из кабинета. Оставляя меня одного (наркотики в шкафах? Оу! Сидеть!). Минут через сколько-то возвращается.
-Конверты пустые принесли же?
Это мой звёздный час. Потому что ответ мой таков:
-Три штуки. Вам какой: с адресной строкой, белый, заклеивающийся сбоку или сверху, с крышечкой треугольной или…
-ЛЮБОЙ!
Да что вы говорите, не может быть! Это что ж, я не подорвусь на конверте? Ну ладно. Даю простой белый чистый с прямой крышечкой. Туда засовываются мои документы, протягиваются мне эдак боком:
-Так, всё, мне от вас больше ничего не нужно, идите в кабинет такой-то за штампом, потом этот пакет в кабинет такой-то, там либо вас отправят на комиссию, либо документы ваши, теперь в основном заочно комиссия проходит.
Выписной эпикриз
Врач, которая отправляет документы на комиссию, дружелюбна и разговорчива. Начинается с курьёза. Сую голову в маске в дверь:
-Я Беляев. Я по поводу…
-А он что, нетранспортабельный?
-КТО???
-Ну, Беляев?
-Это Яааа!
-Ааа, я подумала… ахах. Все в масках, не отличишь иногда, мужчина или женщина, ахаха.
Даже думать не хочу, чего она там надумала. Но дальше общаемся даже почти по-человечески. Даже весело.
-Что у вас за форма выписок такая странная?
-Не знаю, в Блохина такая. Другой там нет, я четыре раза переделывал.
-Ну, в Блохина монстры работают, им не до бумажек, хаха.
-Бумажки, - говорю, - В сельской бухгалтерии, а в РОНЦе давно всё на сервере, и твой врач любую информацию оттуда получает, и всё.
-А мы вот даём выписной эпикриз. По старинке, хаха.
Точно. Я вспомнил. Недавно совсем разбирал старые документы, квитанции и прочее, нашёл мамины выписки из этого Онкодиспансера. И это были именно эпикризы, заполненные шариковой ручкой бланки. В Блохина ничего такого нет.
-Вам нужен был эпикриз. Как у нас. Мы после любого лечения его даём, там всё написано – операции, процедуры, лекарства, вливания, облучение…
Вот оно что. Загадочная проблема с этими выписками, которые не понятны местному врачу, так вот разрешился всего каких-то пару месяцев спустя! Выписной эпикриз, вот как это называется, но почему-то эти слова мне не были сказаны.
Ладно. В итоге документы запечатываются, отправляются на соответствующую полку, а мне советуют «поинтересоваться» моим делом через месяц. Если не придёт письмо. А мне уже пофиг. Я счастлив, что могу уехать домой. Кстати, насчёт ждать письма: у нас в подъезде идёт ремонт, и как раз в тот день почтовые ящики сняли и выкинули. Но письмо мне и не пришло; позвонили, сообщили, что дали первую группу. Но об этом выше.
