«ПРОШЛИ ДЕСЯТИЛЕТИЯ, НО КАЖДЫЙ ИЗ НАС СНОВА ПОСТУПИЛ БЫ ТАК ЖЕ»
АИААИРА – 25
Недавно к нам в редакцию заглянул житель села Баслаху Очамчырского района, офицер, кавалер ордена Леона Резо Шаликоевич Берулава. Несколько лет назад наша газета уже писала о Резо, он рассказывал о ребятах-саперах, с которыми прошел дорогами войны. Но время идет, подрастают новые поколения жителей Абхазии, вот и внуки самого Резо все чаще просят дедушку рассказать о войне.
Трудные эти рассказы, потому что каждый раз, погружаясь в воспоминания, он словно снова возвращается и в то время – уже почти 27 лет назад, и в те места, где остались навсегда молодыми его товарищи.
Известие о начале войны застало Резо в Херсоне, где он, глава созданного на перестроечной волне торгово-закупочного кооператива, оказался по коммерческим делам. Бросив все, он помчался в Адлер, а оттуда, поскольку грузины уже десантировались в Гагре и путь к своим был перерезан, в Майкоп. От Архыза пробираться домой пришлось горными тропами с основной группой добровольцев-конфедератов.
– Мы хоть и двигались многочисленной группой, темп набрали небывалый – весь путь преодолели за сутки. Шли без привалов, только пару раз приостанавливались, чтобы немного подкрепиться. А в районе Ауадхары нас уже встречали наши ребята. Мы все дни пути не имели никакой информации, и только от встречавших узнали, что в Эшере идут тяжелейшие бои, а главная задача на сегодня – выровнять фронт на Гагрском направлении. А люди все прибывали и прибывали, и всеми владело потрясающее чувство: никто не сомневался, что мы непременно победим.
Судьба Резо Берулава и степень его участия в боевых действиях определились практически сразу.
– Когда началось формирование инженерно-саперного батальона, я был направлен в него в числе первых, – вспоминает Резо. – Нас обучали ставить и обезвреживать мины, готовить взрывные устройства разного рода. Признаюсь, мне здорово помогло, что как шахтер в прошлом я не испытывал страха при взрывах, ведь для нас взрывать породу под землей – дело привычное.
Как раз в тот период я познакомился с Вадиком Чамагуа. Он был виртуозом саперного и разведывательного дела, и вообще удивительно талантливым человеком. В том числе и в военной стратегии. Кроме того, он очень бережно и уважительно относился к людям. И хотя наше общение оказалось, увы, коротким (Вадик погиб перед Гагрской операцией в 1992 году на подступах к Гагре), я как сегодня вижу перед собой его тонкое, умное лицо и отчетливо помню детали его планов, которыми он щедро делился с нами во время занятий. В частности, он разработал план дальней подводной вылазки на занятую врагом территорию для подрыва стратегически важных объектов. Ему удалось даже достать для этой цели акваланги. Но все это было в перспективе, а пока перед Гагрской операцией нам предстояло обезвредить мины на подступах к городу. Ночь, как назло, выдалась ясная. Луна светила так ярко, что враг мог обнаружить нас в море безо всяких прожекторов. В последний момент командование изменило план операции, и мы отправились на задание другим путем – по тропе. Нас было восемь: Вадик Чамагуа, Рауль Жиба, Гамисония (к сожалению, имени его не помню), я (саперы) и четыре человека в качестве прикрытия. В случае появления врага они должны были вызвать огонь на себя. Среди прикрывавших нас мне запомнился парень по фамилии Шамба. Ночи были прохладные, и я не сразу понял, почему он то и дело тянет рукав свитера, кутая руку. Выяснилось, он еще на гражданке потерял кисть. Но это не помешало ему отправиться на фронт, да еще в самое пекло.
По плану Вадика, мы должны были не только пометить расставленные мины, но и угнать БТР. Ночь прошла на минном поле. К рассвету, аккуратно отметив каждую мину прутиком, мы подошли к грузинским окопам. Они были пусты. Позавтракав вражеской тушенкой и хлебом, мы разделились: четверо во главе с Вадиком стали подниматься по тропинке, куда, по нашим расчетам, ушли грузины, а мы затаились на месте. Буквально через несколько минут метрах в пятидесяти раздались взрывы гранат и завязалась ожесточенная перестрелка. Стараясь не обнаруживать себя, мы поспешили на выручку: первым на тропе показался один из прикрывавших (парень из Кабарды), голова его была в крови. Удалось уйти от врага и двум другим бойцам группы. Вадика не было. Он погиб сразу: пуля попала ему в голову. Но и мы не ушли просто так: убили восьмерых. Надо было спешить. Подхватив нашего раненого, мы побежали вниз, потом вверх, петляя по террасам цитрусовых садов. Металлоискатели били по ногам… На выручку нам пришли наши ребята-бойцы. Открыв ожесточенный огонь, они отогнали преследователей.
Все очень тяжело переживали гибель Вадика. И по-человечески, и, чего уж скрывать, поскольку понимали: его талантливая голова так нужна при разработке даже небольших локальных операций.
К тому же враги заартачились и не отдавали нам тела нашего друга. Говорить с ними приезжал начальник штаба нашей армии Сергей Дбар, но и это не дало результатов. Зверски поиздевавшись над телом, враги сожгли его. Родным удалось опознать Вадика уже после освобождения Гагры по обрывкам одежды, которая чудом сохранилась…
После освобождения Гагры я был направлен на Гумистинский фронт в качестве командира саперного взвода. Теперь на мне лежала ответственность подбирать людей, и по сей день, хоть уже много лет отделяет меня от той осени, я уверен – рядом со мной тогда были лучшие парни на земле. Все они были отчаянно молоды, но их терпению, какому-то особому азарту и природной хитрости могли позавидовать бывалые воины. Так, двадцатилетние бойцы Стас Коцба и Сасрыква Лейба (оба, слава Богу, живы) двадцать суток находились на боевом дежурстве в Шубарах в тяжелейших условиях. Высланная им на смену группа (с большим военным опытом) была восхищена их мужеством. Те же ребята и Рома Квициния заминировали участок между двумя мостами на Гумисте, чтобы исключить танковый прорыв на Гумистинском фронте в момент Гагрской операции. А позже, когда я получил контузию, мое место занял высококлассный сапер Саня Знаев.
К сожалению, не все имена я помню и могу назвать сегодня – во время войны все воспринималось иначе: имя человека казалось не самым главным. Важнее было чувство доверия, воинского родства, способность срастись в некую силу.
Резо Шаликоевич вспоминает погибших в Январском наступлении Игоря Сысоева, Гурама Бгеу, других своих ребят. Игорь и Гурам были зверски убиты в плену прямо перед обменом. Грузинские фашисты не осмелились вернуть живыми этих бойцов – слишком большую угрозу они представляли для врага.
– В Январском наступлении я не участвовал. И о гибели товарищей узнал только по возвращении из Питера, откуда доставил радиостанцию для Восточного фронта. Погиб в этом наступлении и наш командир инженерно-саперного батальона Гумистинского фронта Галактион Чукбар, прекрасный воин и человек исключительной порядочности. К сожалению, – подчеркивает Резо, – о саперах и вообще об инженерно-саперном батальоне почти ничего не рассказано, и новое поколение мало знает об этой стороне войны.
Создавать батальон стали еще в августе. Первым его командиром был Леня Осия (Галактион Чукбар – начальник штаба батальона). У этого подразделения, на первый взгляд, незаметная, но очень важная с точки зрения безопасности работа. Его бойцы рыли окопы, траншеи, строили фортификационные сооружения. В батальоне было и пятьсот, и триста человек – в зависимости от масштабов задачи. Работали круглые сутки в любую погоду – дождь, снег, слякоть, по нескольку километров, бывало, и под огнем противника, таскали бревна и мешки с песком…Что же касается саперов, то среди тех, кто остался из них в живых, немало инвалидов, подорвавшихся на минах.
В задачу саперной группы входила установка мин, разведка минных полей (очень опасная и ответственная работа), разминирование. Резо Берулава рассказывает, что ему самому больше по сердцу процесс разминирования, хоть это сложнее, чем ставить мину. Смысл этой операции гуманный: спасение людей. Сразу после войны он фактически в одиночку разминировал территорию от Кодорского моста до моста через Аалдзгу, а также железнодорожную ветку на Ткуарчал – это почти тысяча мин разной модификации. Разминировал он и опору 35 000 вольт по трассе Гал – Сухум. Благодаря этому шесть сел Очамчырского района получили свет.
***
Резо Шаликоевич скромно умалчивает, что и в первые месяцы войны, и позже, далеко не все подразделения выполняли предписания при установке мин. К примеру, поставят мины на том или ином участке, а на карту не нанесут, или нанесут, а не доставят карту в штаб фронта. Сколько потерь можно было бы избежать, если бы в рядах было бы больше дисциплины, ответственности и профессионализма.
К сожалению, многие из инвалидов после войны оказались никому не нужны, незаслуженно забыты, словно это не они отвоевывали родную землю у врага.
Сегодня как раз вспомнила, как мы с подругой шесть лет назад пришли в ветеранскую организацию узнать, какие возможности у инвалида войны сделать бесплатно глазную операцию. До сути вопроса мы даже не дошли – нас просто отфутболили, отправили в другую организацию. Я почувствовала себя униженной – а ведь речь шла о героически сражавшемся воине, который освобождал Совмин в столице Абхазии, участвовал практически во всех самых опасных боевых операциях. Спустя полтора месяца он умер от закупорки сосудов. Операция, о которой хлопотала его супруга, ему не понадобилась. Абхазия прощалась с ним, как и подобает прощаться с героями. А я задыхалась от слез не только от чувства потери. Вспоминала, как с нами разговаривали люди, которые назначены для того, чтобы помогать таким вот, как он, людям, которые способны драться за Родину, а вот за место под солнцем или даже за то, чтобы видеть это Солнце, драться они не будут. Просто отойдут в сторону или уйдут навсегда…
Я не буду называть имени этого человека. Просто не хочу еще раз делать больно его семье. Впрочем, разве это исключительный единичный случай? Думаю, таких примеров равнодушия и лицемерия достаточно в нашей жизни.
Уже далеко до идеального и здоровье Резо Шаликоевича. Но он и в мыслях не допускает, что мог бы поступить как-то иначе, не вернуться в Абхазию, не отправиться на фронт… И сколько бы ни прошло лет и даже уже десятилетий, он без раздумий повторил бы свою жизнь снова и снова. Несмотря ни на что…
Юлия СОЛОВЬЕВА