Продолжаем поздравлять ветеранов!
Сегодня я вам расскажу про очередного ветерана. К слову, это не просто ветеран, а ветеранище – человек, который прошел, как говорится, огонь, воду и медные трубы.
Наш сегодняшний герой – Николай Иванович Нефедов, который начал войну танкистом и участвовал в Ясско-Кишиневской операции. Кстати говоря, в этой операции проявил себя родной брат моего деда, то есть мой двоюродный дед Василий, который получил за свой подвиг орден Ленина.
Николай Иванович рассказал нам подробности Ясско-Кишиневской операции, которая выдалась очень тяжелой, так как немцы вместе с румынами очень упорно оборонялись и имели в своем распоряжении много самолетов, хорошо укрепленные районы. Приходилось на танках то наступать, то отступать, танки часто подбивали, в том числе был подбит танк, в котором механиком был Николай Нефедов. Как раз тогда он получил свой первый орден Славы и, забегая немного вперед, скажу, что Николай Иванович дважды кавалер ордена Славы. Я напомню, что три ордена Славы приравниваются к званию Героя Советского Союза. Просто звание Героя Советского Союза дается за один большой подвиг, а три ордена Славы – это три подвига поменьше, но этот факт, конечно, нисколько не обесценивает их значимость.
После Румынии была Венгрия. Вспоминая про те давние события, Николай Иванович сказал: «Венгрию я исходил вдоль и поперек. Хотя прошло уже 75 лет, но у меня такое ощущение, что если бы я оказался в Венгрии сейчас, то я все места вспомню и покажу, где и что находится».
В Венгрии, на озере Балатон, немцы сопротивлялись особенно упорно. Помимо них, русским там противостояли власовские дивизии, которые прекрасно понимали, что в плен их никто брать не будет, ведь они смертники. Одновременно сражались там и эсэсовцы. Поэтому бои за озеро Балатон и за город Будапешт, который брал Николай Иванович, были особенно страшными и ожесточенными. Недаром медаль «За взятие Будапешта» называется именно так. Например, медаль за Прагу, которая у Николая Ивановича тоже есть, называется «За освобождение Праги». То есть были города, которые были сданы и в которые просто войска входили, а были города, которые приходилось брать штурмом. Так вот Будапешт был взят штурмом. Кстати, медаль «За взятие Будапешта» фигурирует в известной песне Марка Бернеса. У меня сердце разрывалось на части всегда, когда ее слышал. «Враги сожгли родную хату» - это первая строчка этой песни. «И на груди его светилась медаль за город Будапешт» - последняя. Николай Иванович рассказал все подробности этой операции. Кроме ордена Славы, он там получил и орден Красной Звезды, и орден Отечественной войны, а дивизия у него стала гвардейской.
Брал он также и Вену, а войну закончил уже в Праге. Напомню, что в Праге война закончилась позже, чем в Берлине. Берлин был уже взят, а в Праге еще сопротивлялись фашисты и власовцы. Николай Иванович сказал, что ему больше всего было жалко тех людей, которые погибли уже после победы. Он помнит до сих пор, как сожалел об этом, какой казалось нелепостью то, что победа уже свершилась, уже постреляли в воздух и отпраздновали, а кто-то еще гибнет. Не знал он тогда, что для него самого война еще не закончилась.
Случилось так, что их погрузили в эшелоны и сразу отправили на Дальний Восток, на Японский фронт. Может помните известный фильм, который называется «Через Гоби и Хинган» - это опять про героя нашей истории. Николай Иванович как раз через Хинган шел на своем танке. Жара тогда стояла страшная, +45 градусов, и в танке было невыносимое пекло.
Я уже говорил в посте выше, что в это же время и мой родной дед Николай служил пулеметчиком на Японском фронте, поэтому рассказ ветерана задел меня за живое. Как сказал Николай Иванович, японцев было бить проще и легче, чем эсэсовцев в боях в Венгрии, так как, во-первых, очень много наших подразделений было переброшено на Дальний Восток, и мы могли себе позволить бить японцев с нескольких сторон, а, во-вторых, в боях участвовали опытные победители. Он говорит, что были среди них и молодые экипажи, состоящие из пацанов, которые еще не воевали, но которые могли пройти там обкатку. Однако, их в бой не пустили, а отправили заниматься ремонтом, а экипажи сформировали из опытных бойцов-танкистов, чтобы было меньше жертв, чтобы победа была вернее. Кроме того, Николай Иванович видел собственными глазами в ДОТах и ДЗОТах, в оборонительных укреплениях, японцев-смертников, прикованных и привязанных к своим пулеметам, чтобы не разбежались. Правда, это им ничуть не помогло. Как вспоминает ветеран, все эти ДОТы были расстреляны и смяты.
Еще Николай Иванович рассказал интересный факт. Я потом специально проверил его в интернете, но не потому что не поверил Николаю Ивановичу, а потому что захотел узнать подробности этой истории. Оказывается, помогли советским войскам и белогвардейцы. Как известно, на Дальнем Востоке были подразделения царской армии, которые после революции, в Гражданскую войну, вынуждены были пойти, хочешь не хочешь, под Колчака. Когда Колчак был разгромлен, эти офицеры ушли в Маньчжурию и долго там жили под китайцами и под японцами. Например, в Харбине была огромная диаспора и в свое время он, можно сказать, был большим русским городом. Я сам, когда был в Харбине, видел там огромный русский храм, русские кварталы.
Когда японцы захватили Маньчжурию и объявили ее государством Маньчжоу-го, белые офицеры попали на службу в японскую армию. Несмотря на это, когда началась война, многие из них захотели уйти в Советский Союз, чтобы воевать с Гитлером. Когда же русские сами пришли воевать с японцами, ряд этих офицеров разоружили японские посты и помогли русским десантникам пленить императора Маньчжоу-го, бывшего китайского императора Пу И и командующего всей Квантунской армией маршала Хата. Именно эти офицеры охраняли мосты, через которые шли танки на Порт-Артур, в одном из которых находился наш Николай Иванович. Именно в Порт-Артуре для него и закончилась война.
А вот белые офицеры надеялись на то, что им за помощь выйдет скидка. Командовал ими полковник Яков Смирнов, который собственно и организовал полностью всю помощь советским десантникам. Он надеялся таким образом искупить свою вину в том, что состоял когда-то в белом движении у Колчака. Однако, нет. Особисты, несмотря на явные факты и доказательства, отправили его в Озерлаг на 15 лет. При этом Яков Смирнов продолжал надеяться и писать письма Хрущеву и Брежневу с просьбой о помиловании, приводил факты своего содействия советским войскам. Мало того, эти факты были подтверждены даже советским разведчиком, резидентом в Харбине, который подтвердил, что действительно Смирнов сдал, как говорится, все пароли и явки. Это все равно не помогло. Он отсидел 15 лет, а потом жил под Казанью, в селе Васильевке, работал на лесопилке. Трудно поверить, что бравый русский офицер, который когда-то закончил кадетский корпус в Пскове, академию Генштаба, который стал начальником штаба целой дальневосточной казачьей дивизии, закончил свою жизнь в простом колхозе, и родина его не простила. Но есть и Божий суд, на котором, я думаю, патриота России, конечно, оправдают.
Николай Иванович Нефедов видел лично полковника Смирнова, когда его уже арестовали и сопровождали в Хабаровск. После Порт-Артура и окончания советско-японской войны, после того, как отпраздновал победу второй раз, Николай Иванович вернулся домой и стал работать, естественно, механиком, чинить экскаваторы, но быстро поднялся до инженера, выучился в техникуме, и партия его отправила не куда-нибудь, а в город Нерюнгри, в Якутию, где его встретил мороз –60 градусов. Когда он строил Нерюнгри в вечной мерзлоте, то вспоминал жару +45 в районе Хингана, в Маньчжурии, и думал о том, что не так уж она была плоха по сравнению с –60 в Якутии. Потом он строил и другие города, шахты, карьеры, будучи уже инженером и, конечно, получил награды за трудовую доблесть.
Вот такая честно прожитая жизнь у этого человека: две войны, два ордена Славы, трудовые ордена и награды. Николай Иванович чувствует себя бодро, даже все-таки уговорил нас выпить по 5 грамм коньячку и сказал, что его здоровью это не повредит. Поделился, что на фронте, хоть и спирта было много, никогда не злоупотреблял, не пил там спирт, а сейчас на старости лет чуть-чуть можно.
Жена его давно умерла. Дети и внуки приезжают, навещают, но живет он один и ходит каждый день на улицу, гуляет. Для 95 лет у него можно сказать прекрасное здоровье. Всем бы нам, как говорится, до таких лет дожить и так себя чувствовать. Больше страдает Николай Иванович, конечно, от одиночества, ведь рядом нет живой родной души, с которой можно поговорить, поэтому он всегда рад гостям и нас тоже долго не хотел отпускать.
К слову, на стенах у ветерана висят не только фотографии родных и близких, но и фотографии фронтовых друзей, однополчан, которых он прекрасно помнит. Он говорит, что раньше переписывался с ними, а сейчас ему осталось только смотреть на фотографии и вспоминать, как и что было. Поэтому для ветеранов важно, чтобы к ним приходили, чтобы с ними разговаривали. Телевизор, как ни крути, все равно не заменит живого нормального общения, нормального разговора.
Как ни увлекателен был разговор об удивительной жизни Николая Ивановича, все-таки пришлось нам прощаться. Попутно мы еще решили проблему ветерана – сделали ему звук погромче на телефоне, а то он плохо его слышал. Так как он не пользуется интернетом, но продолжает писать письма, то мы обещали ему принести кипу конвертов с марками, чтобы он мог писать всем, кому захочет.
P.S. Для любопытных еще поясню, что, конечно, все встречи с ветеранами проходят строго в перчатках и в масках, таков у нас в «Единой России» приказ.
P.S. А для тех, кто теряется в догадках по поводу подарка, скажу, что подробности разглашать не имею права, но подарки достойные – пакет дорогих деликатесов и сладостей к новогоднему столу.
#ЕдинаяРоссия
#ЕРпомогает
#ЕР
#ЕР42