Иран, открой личико! (продолжение)

Многие уверены, что бывшая Персия (ныне Иран) населена религиозными фанатиками, которые постоянно с кем-то воюют. Разобраться во всех тонкостях Востока я решил самостоятельно. Путешествуя с палаткой, я узнал, чем иранцы похожи на американцев, почему они много врут и как в исламской республике можно выпить, потанцевать и сблизиться с девушкой без риска получить 80 ударов плетью. 5 рублей за литр бензина Из Кума, где я провел два дня в гостях у иранского азербайджанца, я направился в Кашан, следующий город по пути на юг. Выбрав удобное место за постом дорожной полиции, я начал голосовать и подмечать особенности местного автопрома. 95 процентов легковушек были серебристого или белого цвета. В основном, иранские «Прайд», аналогичные нашим «девяткам». Позже я выяснил, что в пересчете на рубли они стоят около 250 тысяч. Часто встречаются и «Пежо» иранской сборки. Европейские марки доступны только очень состоятельным иранцам. В целом иметь машину в Иране намного дешевле, чем в России, так как бензин стоит 5–10 рублей за литр. «Мы же сами добываем нефть и газ», – объясняют иранцы стоимость нефтепродуктов. В России эта логика не работает. Ждать попутку пришлось около часа из-за того, что начало смеркаться, и водители боялись подбирать в темноте странного субъекта с рюкзаком. Меня выручил очаровательный усач на фуре из Исфахана, культурной столицы Ирана. Он немного говорил по-английски, что встречается крайне редко среди иранских водителей, и знал, что такое автостоп. О таком способе путешествий в Иране, кроме дальнобойщиков, почти никто не слышал. Приходилось каждый раз объяснять на персидском языке, почему не пользуюсь поездами, автобусами и такси. Персидский в освоении мне показался не сложнее, чем английский. Четыре месяца до поездки я занимался по самоучителям, и этого хватило, чтобы понимать самые распространенные вопросы и отвечать на них или самому спрашивать дорогу, цены и намерения людей. Сложности были только в произношении задненебных звуков и в чтении. Иранцы используют арабский алфавит, дополненный четырьмя собственными буквами. Звучит персидский язык как таджикский, потому что последний является его подвидом и отличается от персидского как белорусский от русского. Только во время СССР таджики перешли на латиницу, а после 1940 года – на видоизмененную кириллицу. Еще одна разновидность персидского – афганский язык. Его носители в Иране живут примерно так же, как узбеки и таджики в России. Несколько раз я имел удовольствие общаться с афганцами и каждый раз восхищался их трудолюбием и отзывчивости. Американская вежливость по-восточному Всю дорогу до Кашана водитель угощал меня знаменитой исфаханской нугой, разными видами семечек и чаем с кристаллами сахара из виноградного сиропа. До поворота в Кашан мы добрались поздним вечером, дальнобойщик с помощью мобильного приложения вызвал мне такси до центра, мы тепло попрощались, и он исчез в ночи. Машина приехала быстро, и через 10 минут я был у главной мечети Кашана. – Сколько? – спросил я таксиста. – О, вы наш гость, это честь для меня! – Спасибо, очень приятно, но все же сколько? – Пустяки, даже не говорите об этом! – Не надо тарофа, пожалуйста. 50 тысяч хватит? – Да, храни вас Аллах! – И вам всего хорошего! Тароф – это свод правил персидского этикета. Например, один человек должен предложить что-либо другому трижды. Если же он успокоится после первого отказа, то считается невежливым. Второй человек должен трижды отказаться и только потом принять предложение. Если он согласился сразу – он тоже плохо воспитан. Многие продавцы в ответ на вопрос о цене автоматически отвечают что-нибудь вроде «Нисколько!» или «Это подарок», но на самом деле ждут денег. Можно расценить это как безобидное вранье, но в этом весь тароф. Иранцы часто платят, не спрашивая цену. Получается, что они делают это не потому, что за товары и услуги необходимо платить, а чтобы сделать приятно человеку, который оказал вам услугу. Если вы знаете расценки, то даете сколько посчитаете нужным. Туристы постоянно попадают в неловкие ситуации, потому что продавец не хочет говорить цену из вежливости, а путешественник часто не знает ни примерную стоимость, ни особенности менталитета. Я читал о тарофе, поэтому не покинул машину, обрадовавшись халяве. 50 тысяч риалов в апреле равнялись 25 рублям. И это было стандартной ценой за проезд в такси от центра до окраины небольшого города. Если водитель набирал пассажиров по пути, стоимость делилась на их количество. Не хотелось бы обижать иранцев, которые сделали мне очень много добра, но их вежливость порой казалась наиграннее, чем у американцев, которые начинают разговор фразой: «Привет! Как дела?». Иранцы, встречая знакомого или заинтересовавшего их туриста, говорят: «Здравствуйте! У вас все хорошо?». После этого обычно в течение пяти секунд люди обмениваются минимум тремя фразами вежливости, успевая одновременно спрашивать, отвечать и благодарить друг друга. И, если встреча была случайной, расходятся. Как правило, у всех всегда все хорошо. Наверное, у персов, как и у американцев, просто не принято жаловаться друг другу на жизнь. Что касается торга, то все мои немногие попытки торговаться заканчивались минимальными скидками. Молодой таксист провез меня за 40 рублей вместо 50, а владелец турецкой закусочной накормил ужином за 75 рублей, а не за 90, потому что хорошо относился к русским. Но надо отдать должное иранцам: следуя заповедям Корана, никто ни разу меня не обсчитал и не задирал цену, потому что я «богатый европеец». В транспорте и магазинах я расплачивался как рядовой иранец. Но здесь наверняка мне очень помогло знание языка. Однажды в коллективном такси пара европейцев заплатила за проезд в нем примерно в 10 раз больше меня. Также они не умели читать иранские цифры, поэтому неизвестно, сколько раз их могли обмануть на базаре. А мне приходилось платить втридорога только в самых туристических местах, где билет для местных стоил 20 рублей, а для остальных – 100. Опасные связи Нагулявшись по лабиринту узких улочек Кашана, я отправился в горную деревушку Абьяне. Ее дома из темно-розовой глины располагались террасами на склонах гор, и вся деревня считается достопримечательностью. Местные власти даже просят жителей выходить почаще из дома в национальных костюмах, чтобы привлекать туристов, но меня Абьяне не особо впечатлило. Самое интересное случилось по пути оттуда к Исфахану. Меня подобрал на дороге огромный туристический автобус, полный иранцев. Водителя попросили остановиться люди, которые видели меня в Абьяне. Все 50 пассажиров были знакомы друг с другом. Они арендовали автобус и наняли мужчину-тамаду, чтобы съездить развеяться. Подключив смартфон к огромной колонке на полу, он включил танцевальную музыку и вытащил меня из кресла, приглашая на танец. Вообще, в Иране запрещено танцевать на публике, но дома или в таких автобусах это широко распространено. На взгляд русского человека действо было очень странным: посреди автобуса, который мчится по пустыне со скоростью 100 км/ч перс-тамада и русский путешественник танцуют под аплодисменты и крики молодых иранок. После этого меня заставили еще и подпевать одной из популярных песен, которую пел весь автобус под аккомпанемент барабана тамады. О подобных «дискотеках» мне рассказывали русские автостопщики, но я даже не надеялся, что и со мной случится нечто подобное. В Исфахане меня ждала девушка, с которой я договорился о бесплатном ночлеге по Интернету из Мурманска. Сафура жила с мамой и братом в четырехкомнатной квартире площадью около 80 м2 и выделила мне отдельную комнату. Утром, гуляя по набережной реки, вода в которой бывает месяц в году, мы встретили несколько парочек, и я пытался выяснить, как строятся отношения у молодых иранцев. – Устраивать полноценные свидания с объятиями и поцелуями можно только в тех местах, куда точно не заходит религиозная полиция, – поделилась секретом Сафура. – Все знают, где и когда это можно делать. А если вас поймают, то отведут в полицейский участок, вызовут родителей, прочитают лекцию о нравственности и морали в исламском государстве и внесут обоих в базу данных неблагонадежных граждан. Нахождение в черном списке осложнит поступление в учебные заведения и прием на работу. Риск свиданий в Иране придает дополнительную остроту чувствам. Особый вид экстрима для мужчины – иметь кроме жены подругу, не говоря о любовнице. Однажды меня подвез преподаватель английского языка из университета, который ездил на природу со своей студенткой. В машине он клал ей руку на колено, что меня очень удивляло. Если его жена узнает от кого-то, что он проводит время с другой женщиной, она может подать на развод. Водка и девочки В Иране много непривычных для нас способов развлечься. Например, в Исфахане самый известный из них – петь под мостом Хажу. В его арках собираются сотни слушателей, и несколько певцов исполняют национальные песни под аккомпанемент бубна. У меня создалось впечатление, что петь в Иране умеют почти все. В первый же день пребывания в стране мне пел иранский азербайджанец Али, затем несколько водителей в течение трех недель и молодые ребята у костра на пикнике. Несмотря на сохранение подобных традиций, иранское общество чрезвычайно быстро либерализируется. По законам шариата замужние женщины не могут показываться перед посторонними мужчинами без хиджаба. Но дома большинство женщин младше 45 лет одевались по-европейски и позволяли себе пить алкоголь, танцевать и курить даже при мне. Кстати, армяне и евреи в Иране официально могут гнать самогон и пить его, но не продавать мусульманам. Конечно же, находятся люди, которые нарушают этот запрет и зарабатывают хорошие деньги. Купить из-под полы можно и качественный алкоголь, но, например, пол-литра водки «Абсолют» стоит не меньше 100 долларов. А это половина зарплаты иранского менеджера среднего звена. Как и в России, алкоголь часто используют для того, чтобы раскрепоститься при знакомстве. Один из моих иранских знакомых рассказал, как познакомился с девушкой в тайном баре (увеселительные заведения запрещены в Иране). После непродолжительной беседы смелая персиянка захотела попробовать водки. Итогом знакомства стала бурная ночь, которую парочка провела в машине на окраине города. После этого мужчине даже не пришлось жениться на легкомысленной знакомой. С палаткой по жизни Путешествовать автостопом с палаткой в Иране – одно удовольствие. Если в городе не у кого остановиться, можно смело ночевать в одном из парков. Палаткой в центре города никого не удивишь. Во время празднования мусульманского Нового года в конце марта полстраны по традиции путешествует, навещая родню, и часто иранцы ночуют в палатках, которые ставят прямо на асфальте в любом понравившемся месте. Они считают, что на виду намного безопасней, чем где-нибудь в кустах на окраине. Мне пришлось с этим согласиться после ночной встречи с белуджем, который хотел поспать со мной в палатке. Белуджи – темнокожий народ южной части Ирана, Индии и Пакистана, похожий на индусов и негров одновременно. Персы считают их одним из беднейших и опаснейших народов Ирана, но разделить со мной палатку хотел весьма воспитанный и добродушный белудж, которому негде было провести ночь. Его привезли поздним вечером к месту работы в карьере, около которого и стояла моя палатка. Есть в Иране и те, кто постоянно живет в палатках. Это кочевые племена кашкайцев, бахтиаров и шахсевенов. Раньше их было гораздо больше, но 50 лет назад по всей стране провели электричество и водопровод, заасфальтировали главные дороги, и кочевники стали оседать в городах. Моей мечтой было увидеть хотя бы одну стоянку кашкайцев – самого многочисленного и гостеприимного племени, в честь которого назвали кроссовер «Nissan Qashqai». Точное место их стоянок знают только посвященные, и с одним из них меня свел его величество случай. Когда я шел по дороге от живописного каньона к главной трассе, меня подобрали молодые иранцы, которые заказали тур в стан кашкайцев. Их гидом был кашкаец Хассан, который жил около Шираза, работал преподавателем в институте, прекрасно говорил по-английски, и летом подрабатывал гидом, показывая всем желающим, как живут его родственники. Он сказал, что возьмет меня в тур бесплатно, если я пришлю ему сделанные фотографии. Я согласился и вечером вместе с пятью иранцами трясся в кузове пикапа на горной дороге. От ближайшей деревушки стоянку кашкайцев отделяли 15 километров. Сотни кочевников раскинули шатры в долине гор между Исфаханом и Ширазом совсем недавно, вернувшись с места зимовки на юге Ирана. Говорили они на диалекте азербайджанского языка с персидским акцентом и вкраплениями. Очень забавно было услышать: «Чок мамнун» («чок» с турецкого – «очень/много»; «мамнун» по-персидски – «спасибо»). Как и все кочевники, кашкайцы разводят овец и коз или ослов и лошадей. Попутно готовят различные молочные продукты. Преимущественно айран, замешивая его в бурдюках из шкур козлят или в алюминиевых флягах. Айран или йогурт из него кочевники едят вместе с лавашом, бараниной и рисом. Эти четыре продукта – основа рациона кашкайцев. Семьи у кашкайцев образуются и живут по заветам предков. Пожилые влиятельные родственники жениха договариваются с отцом девушки о калыме (скот, деньги и вещи, которые отдают отцу девушки) и назначают время свадьбы. Обычно калым сильно превышает ценность приданого, и многим женихам после выкупа невесты остается только строить с милой рай в шалаше в буквальном смысле. Поэтому часто семьи жениха и невесты объединяются, чтобы пользоваться общим добром. Хотя кашкайцы и называют себя мусульманами-шиитами, в быту с религиозными нормами считаются мало. В стане кочевников не увидишь ни намаза, ни постящихся в священный месяц рамадан. Особым почитанием пользуется домашний очаг, который рассматривается как источник силы. Поддерживать огонь в очаге может глава семейства или его сыновья. Женщины тем временем выделывают изделия из шерсти, ткут ковры и полотнища для шатров, воспитывают детей и вообще занимаются всем хозяйством, пока мужчины пасут скот. Хассан сказал, что лет через 10 в Иране может почти не остаться кочевников. Старики умирают, а молодежь стремится к цивилизованной жизни в городе. Стремление жить по-европейски свойственно большинству иранцев. Спешите посетить Персию, пока ее жители не утратили свою самобытность и традиции! Павел СТЕПАНЕНКО. stepanenko@vmnews.ru Фото автора. ...