Триста и тридцать лет спустя: по пути Российской империи
Кто отказывается от идеи интеграции вокруг Москвы, становится участником интеграции вокруг Брюсселя, Анкары или Пекина
Триста лет назад на отвоеванных берегах Россия назвалась империей, хотя приступила к ее строительству гораздо раньше. Тридцать лет назад в Беловежской Пуще прозвучал приговор Советскому Союзу, палачу и продолжателю Российской империи. От этой даты, на самом деле, ведут собственную государственность почти все бывшие союзные, а ныне национальные республики, как бы ни пытались они удлинить свою историю задним числом. Кроме Российской Федерации, официально унаследовавшей многое, — долги, ракеты и фундаментальные основы государственного устройства, — от своих имперских предшественников. Не говоря уже о людях, территории и амбициях.
Но признание в непрерывности российской государственности, в продолжающем биться пульсе империй дается нам с огромным трудом. Юбилеи этого года прекрасное тому подтверждение. Ну, допустим, в доме повешенного не говорят о веревке, и тридцатилетие развала СССР празднуют только враги и соседские национальные элиты, которым «жить стало лучше, жить стало веселее». Однако, отмечая в этом году 800 лет князю Александру Невскому или 200 лет Федору Достоевскому, мы чуть было не забыли 300-летие Российской империи.
Традиционно во всем виноватые «семья и школа» тут ни при чем. Российская империя стала жертвой историографии своего трагического конца, предвзятости идейных противников, превративших сам термин «империя» в обвинение, в ругательное слово. Круг ниспровергателей широк во времени и пространстве — от Ленина с «Империализмом как высшей стадией капитализма» до Рейгана с его «империей зла». И Михаил Зыгарь в 900-страничном труде «Империя должна умереть», и милейший Александр Ципко, в очередной раз похоронивший СССР на прошлой неделе: «Российская империя умерла раз и навсегда» («МК», 3 ноября 2021 г.), принудительно вакцинируют нас от понимания роли империи — российской ли, советской, — в отечественной истории.
Ни одно обвинительное заключение не обходится без ссылки на «бремя империи», которое на протяжении всего ее существования несет несчастный народ. В вульгарной интерпретации этот крест влачат все империи, начиная с Александра Македонского и Древнего Рима и заканчивая, естественно, Советским Союзом.
Скромные способности и недостаток газетной площади не позволяют мне выступить здесь адвокатом империй как универсального исторического феномена. Действительно, империи империям рознь. Но империи, как правило, — это рывок в развитии цивилизации, это прогресс производительных сил, науки, культуры и искусства. Это почти неизбежный отказ от узости и ограничений националистического мышления, а не только тяга к расширению территориальных границ.
Да, оказывается, все в истории имеет свою цену, свое «бремя». Но разве народы, созидатели империй, ничего не получили взамен?
«Мы не только вспоминаем историю, но и осознаем, как мы стали собой сегодня», — сказали депутаты Государственной думы России, принимая 11 ноября Заявление «Трехсотлетие становления Российской империи — важная веха в непрерывной истории российской государственности». И еще: «И бывший Советский Союз, и нынешняя Российская Федерация пришли на смену Российской империи и по-своему ей наследовали в деле организации исторического пространства существования русского и всех других объединившихся с ним народов» (из текста Заявления).
В этом-то все дело. Высшей государственной формой реализации глубинного национального интереса русского народа, признанного теперь нашей Конституцией государствообразующим, является Империя, кто бы ее ни возглавлял — император, генсек или президент. Иначе, как свидетельствует история XX века, евразийский материк России распадается на части, вступающие если не в конфликт, то в конкуренцию между собой. Под аплодисменты, и не только, со стороны.
Именно за такое понимание связи времен и роли Империи в русской истории и проголосовал 391 из 450 депутатов, представляющих в Думе все партийные фракции. Включая большинство депутатов-коммунистов, для которых это стало испытанием на зрелость государственных мужей и лояльность к российской государственности. Не приходится удивляться, что ни Валерий Рашкин, ни думские соратники Николая Платошкина, пишущего себя с Че Гевары, заявление Думы не поддержали. Они даже отвлеклись на время от лосиной охоты и борьбы с Путиным, чтобы заклеймить в своей среде предателей, отметивших юбилей «тюрьмы народов». «О, труды, что ушли, их плоды, что ушли, И мечты, что вновь не придут, — Всё съела она, не хотевшая знать (А теперь-то мы знаем — не умевшая знать), Ни черта не понявшая тут» (Р. Киплинг. «Дурак»).
Мало знать исторические факты, надо уметь делать из них выводы. Я, конечно, не считаю дураком главного философа нашего Института экономики, из раза в раз защищающего газетным пером провалы своей горбачевской юности. Но бесконечное зомбирование мантрой «усталости русского народа», «ненужности империи» и исторической правоты светлообразной Украины, которой занимается Александр Ципко, должно же наконец получить критическую оценку?
Никто не сомневается, что крах Российской империи, как и распад Советского Союза, был порожден серьезными внутренними и внешними причинами. Но разве способность большей части нашего пространства к возрождению и реинтеграции в форме Советского Союза, Российской Федерации, Содружества Независимых Государств, Евразийского союза не имеет других причин, кроме заблуждений Бердяева, фантазий Суркова или злой воли Сталина? Вы предпочитаете Империи образцовое национальное государство? Получите впавшую в историческое беспамятство Украину. Надо быть Нуланд, чтобы верить, что многие россияне мечтают в ней жить.
Свято место пусто не бывает. Тот, кто отказывается от идеи интеграции вокруг Москвы, как правило, становится участником интеграции вокруг Брюсселя, Анкары или Пекина. Эти заявки уже сделаны. Вот о чем приходится думать в этот юбилейный год.
Автор: КОНСТАНТИН ЗАТУЛИН