«Пришел домой и сжег статью в печке»: как Аркадзь Кулешов чуть дорогу Сталину не перешел

«Комсомолка» представляет новую подборку исторических и литературных анекдотов из коллекции исследователя белорусской литературы Сергея Шапрана

<p>Подборка историей не самых развеселых, надо сказать, но зато поучительных, под стать времени, ибо какое время - такие и анекдоты.</p>

<p><strong>Наперекор истории</strong></p>

<p>Памятник Сталину, появившийся на Центральной площади Минска в начале 1950-х, простоял недолго - после развенчания Хрущевым культа личности монумент три ночи подряд стаскивали бронетранспортерами и бульдозерами, но тщетно - семиметровый котлован под ним был напичкан арматурой из специальной стали. Тогда решили взорвать. Автор памятника Заир Азгур присутствовал при этом и, говорят, успел ухватить на память пуговицу со сталинского плаща.</p>

<p>О дальнейшей судьбе своего детища он знал лишь понаслышке: сначала его Сталина будто бы увезли на какую-то промбазу, потом бросили где-то в районе Могилевского шоссе... Азгур был возмущен:</p>

<p>- Не поднимай руку на то, что не делал!</p>

<p>Когда через много лет откроется его ретроспективная выставка, на входе Заир Азгур демонстративно поставит скульптуру генералиссимусу.</p>

<p><strong>«Головы»</strong></p>

<p>1991 год. За пару месяцев до кончины СССР в Минске были демонтированы гигантские бронзовые головы Маркса и Ленина, что украшали здание ЦК КПБ, каждая весом чуть ли не в полторы тонны. Заир Азгур называл это вандализмом и на чем свет поносил первого руководителя независимой Беларуси Станислава Шушкевича:</p>

<p>- Доктор наук, паршивец! Статуи мои ему мешали!</p>

<p>Больше всего его возмущало, что демонтаж был произведен ночью:</p>

<p>- Если ты такой смелый, убирай днем, не таясь!</p>

<p>Маркса и Ленина ему потом вернули - привезли прямо в мастерскую. В тот день старый Азгур плакал.</p>

<p><strong>«З цябе і пачну»</strong></p>

<p>Из цикла «Вакол літаратуры і літаратараў» Бориса Саченко:</p>

<p>«У часы бяспраўя і рэпрэсій Заір Азгур ляпіў партрэты многіх вядомых тады людзей. Злепіць партрэт, не паспее той высахнуць, а таго, з каго ляпілі, возьмуць ды арыштуюць. Бярэ Азгур малаток і разбівае партрэт.</p>

<p>Мікола Хведаровіч, які тады працаваў у ЦК КПБ, быў рэдактарам адразу некалькіх часопісаў. Сустрэўшы Заіра Азгура і ведаючы пра яго турботы, пажартаваў:</p>

<p>- Ляпіў бы ты, Заірка, лепей свіней... Не разбіваў бы штодзень іх партрэтаў...</p>

<p>- З цябе першага і пачну, - адказаў даволі злосна Хведаровічу Заір Азгур».</p>

<p><strong>ЧСИР</strong></p>

<p>Вторым мужем матери известного адвоката Гарри Погоняйло Лидии Филипповны был красный командир Иван Погоняйло. В 1930-е годы он служил в Белорусском военном округе под командованием командарма Иеронима Уборевича. Однако после ареста и расстрела Уборевича был арестован и фактически весь его штаб. В том числе Иван Погоняйло.</p>

<p>Лидия Филипповна не поверила в виновность мужа и за защитой поехала в Москву к наркому Клименту Ворошилову, который хорошо знал их семью и, приезжая в Минск, останавливался в их доме. Выслушав Лидию Филипповну и посочувствовав, нарком обещал во всем разобраться.</p>

<p>И действительно «разобрался», причем в кратчайший срок: сотрудники НКВД встречали воспрянувшую духом после встречи с легендарным командармом Лидию Филипповну прямо на железнодорожном вокзале в Минске. Судебный приговор был скорый и беспощадный: сначала ее как жену врага народа приговорили к расстрелу, но затем «высшую меру» «милостиво» заменили на 15 лет сталинских лагерей. Получив таким образом клеймо ЧСИР («член семьи изменника Родины»), Лидия Филипповна от звонка до звонка оттрубила в одном из северных лагерей, что с лихвой значились на карте Архангельской области.</p>

<p><strong>Статья</strong></p>

<p>Исторические анекдоты в записи журналиста Романа Ерохина.</p>

<p>1948 год. Всю ночь Аркадзь Кулешов писал статью о национальном вопросе. Утром звонок в дверь - стоит литкритик Айзик Кучар. Отказавшись от предложения позавтракать вместе, Кучар пошел в комнату, где ночью работал Кулешов...</p>

<p>Назавтра поэта вызвал к себе секретарь белорусского ЦК Пантелеймон Пономаренко. Разговор был обычный, о житье-бытье. Провожая потом гостя, Пономаренко вдруг остановился в тамбуре между дверьми и шепотом спросил:</p>

<p>- Вам что, не известно, кто у нас самый большой специалист по национальному вопросу?</p>

<p>Намек касался Сталина. Это значит, что уже утром следующего дня Пономаренко знал, что накануне ночью написал Кулешов.</p>

<p>Придя домой, Аркадзь Александрович сразу сжег злополучную статью в печке.</p>

<p><strong>Шапка</strong></p>

<p>В тот раз Кучар пожаловал к Аркадзю Кулешову поздно вечером.</p>

<p>- В доме народного поэта орудуют жулики! - с претензией скорее не к милиции, а к поэту возбуждено заявил гость. - Звони министру! И представься - народный поэт Беларуси!</p>

<p>Выяснилось, что в подъезде у Кучара украли пыжиковую шапку. И хотя оба - поэт и его гость - понимали, что с шапкой надо попрощаться раз и навсегда, но делать было нечего, и Кулешов позвонил министру, правда, рекомендоваться народным не стал. И каким же было удивление обоих, когда часа через два в квартире появились милиционеры, капитан и сержант, пришли с вопросом:</p>

<p>- Ваша шапка? Нашли в мусорном ящике недалеко от вашего дома. Сейчас мы к вам с опознаванием, а дня через два - три шапку вернем.</p>

<p>Конечно, Аркадзь Александрович вновь позвонил министру, чтоб поблагодарить. Выразил при этом удивление быстрым результатом. И услышал в ответ:</p>

<p>- Если у вас украдут шариковую авторучку, мы и ее найдем. Только нужно предварительно подсчитать, стоит ли овчинка выделки и нужно ли тратить тысячи рублей на поиск копеечной авторучки?</p>

<p><strong>«Свой» Кучар</strong></p>

<p>Почему дружили Аркадзь Кулешов и Айзик Кучар? Распространенное объяснение: Кучар в июне 1941-го вывез из-под носа у немцев семью Кулешова. Хоть сам он в автобиографии не вспоминал этого - написал лишь о спасении своей семьи да семей Кондрата Крапивы и Змитрока Бядули. Да и после войны Кучар оказался очень кстати, поскольку Кулешов был по натуре отшельником, его работа требовала полного одиночества, он мог месяцами не знать, чем живет его семья, а Кучар, рекомендуясь народным писателем, был в состоянии приобрести что угодно. И кроме того, будучи в курсе всех литературных и нелитературных дел, как та сорока, опережая радио, приносил в дом Кулешова последние новости.</p>

<p>Впрочем, истинную причину этой удивительной дружбы назвал однажды сам Кулешов. Так, когда Петр Машеров спросил: «Почему оскорбляете себя дружбой с Кучаром?» - Аркадзь Александрович ответил не без вызова:</p>

<p>- Пакуль у нашай дзяржаве будуць запатрабаваныя такія людзі, як Кучар, да гэтага часу са мной, паэтам, заўсёды побач будзе знаходзіцца свой Кучар. Вы прыстаўляеце да нас такіх і пытаецеся, чаму мы сябруем?</p>

<p><strong>Тот самый Даль Орлов</strong></p>

<p>Идея фильма «Иди и смотри» Элема Климова по сценарию Алеся Адамовича хоть и нашла поддержку у белорусских властей в лице секретарей ЦК Петра Машерова и Александра Кузьмина, но была зарезана Москвой - умышленно с этой целью в Минск отправился десант из Госкино СССР в составе двух начальников - Владимира Павленка и Даля Орлова.</p>

<p>И вот собрался худсовет, в ходе которого большинство положительно отозвалось о сценарии, стараясь поддержать Элема Климова. Слово взял в том числе Адамович - его речь была очень лестной для Климова, но вредной для общего блага, поскольку вместо того, чтобы смягчить и сгладить, он, наоборот, все заострил.</p>

<p>- Вам что, не страшно, Даль Константинович? - Адамович обратился непосредственно к Далю Орлову. - Пройдет время, и единственная причина, по которой вы останетесь в истории кино, будет «тот самый Даль Орлов, который не дал Климову сделать фильм»!</p>

<p>- Ну, знаете!.. - только и возмутился тот.</p>

<p>Не подействовал даже этот аргумент. В результате сценарий получил 12 убийственных замечаний, одно хуже предыдущего. Климов согласился только с одним. Сценарий был запрещен.</p>

<p>Адамович еще хотел в шутку или всерьез выстрелить из ружья холостым, но его остановил Климов:</p>

<p>- А вдруг скончается от страха, - сказал он, имея в виду Даля Орлова. - Вам сидеть придется.</p>

<p>...Пройдет почти полвека, уже не будет ни Адамовича, ни Климова, зато очередной юбилей отметит Даль Орлов. Московское телевидение будет рассказывать о нем как о «легенде отечественного кино». И никто не вспомнит, что юбилей справляет тот самый Даль Орлов, который не дал Элему Климову сделать фильм.</p>

<p><strong>Как в кино</strong></p>

<p>Алесь Адамович вспоминал, как его дочь Наташа, когда ей было шесть лет, мучилась над вопросом: почему люди умирают? Пока, наконец, не нашла ответ:</p>

<p>- Это как в кино ходят: одни посмотрели - и другим тоже надо.</p>