Юнус-Бек Евкуров: как события 1990-х в Косово изменили мир и нашу армию

В разговоре с «АиФ» генерал приоткрыл завесу тайны над операцией по захвату ­аэропорта в Косово в 1999 г., которой он руководил и с которой до сих пор не снят гриф «Секретно». Мария Позднякова, «АиФ»: В 1999 г. страна руко­плескала нашему батальону десант­ников-миротворцев, которые совершили уникальный марш-бросок и захватили стратегический объект – аэропорт «Слатина». А теперь благодаря фильму мы узнали, что ещё раньше ­аэропорт был занят небольшой спецгруппой. В картине большинство наших бойцов погибают ещё до прихода подкрепления, так как они вынуждены противостоять мощному бандформированию. Юнус-Бек Евкуров: На самом деле нас было 38 человек. 18 из них – кадровые военные, остальные – гражданские лица, в том числе местные сербы, которые до этого нам помогали. Аэропорт мы заняли, вытеснив из него местную боснийскую бандгруппировку. Потери в группе были, но не такие большие, как это показано в фильме. – Вы и сами были ранены тогда? – Так, по касательной. Ничего страшного. – Вы знали, что к аэропорту движется ещё и колонна англичан? – Были такие агентурные данные. Англичане из контингента НАТО рассматривали «Слатину» как крупный транспортный узел, способный принимать большегрузные самолёты. Они были уверены, что аэропорт уже у них «в кармане». Понимали, что из России самолёты туда не летают – Румыния и Болгария закрыли воздушный коридор для нашей страны. А то, что колонна БТР с десантниками пройдёт незаметно из Боснии, которая находится в 600 с лишним км от аэропорта, «партнёрам» даже в голову не приходило. Но именно так и произошло. Они поздно спохватились. Если бы спохватились раньше – англичане пришли бы первыми. Электроника американцам не помогла – Возникали ли ситуации, из-за которых наши десантники могли бы до аэропорта не дойти? – Не буду называть фамилии, но в какой-то момент на определённом политическом уровне решили, что колонне не стоит продолжать путь, и её остановили. Однако нашлись те, кто взял на себя ответственность, и десантники продолжили движение. Второй момент случился в Приш­тине (столица Косово, в 15 км от ­аэропорта «Слатина». – Ред.), местное население там настолько бурно выражало своё ликование, что сильно замедлило движение колонны. Сербские женщины в порыве благодарности вставали на колени перед российскими десантниками, и всё это... по пути колонны. Но обо всём лучше может рассказать полковник Сергей Павлов, который руководил колонной, – талантливый воен­ный и душа-человек. Мы батальон наших десантников так и называли – колонна Павлова. Удивительное совпадение: в Сталинграде был дом Павлова, а здесь – колонна Павлова, которая пришла на аэродром буквально под носом у англичан. – А правда, что в Югославии между нашими и натовскими воен­ными шло постоянное соперничество в мастерстве? – Были совместные тренировки, например, по огневому поражению противника. У американцев уже тогда всё было напичкано электроникой. А наши по старинке работали: планшет, бумага, карандаш. Но при этом мы показывали лучшие результаты, и по вождению техники мы их обходили. У американцев встречались ребята, которые могли больше наших отжаться и подтянуться, но в командных соревнованиях мы у них всегда выигрывали. И ещё: натовцы не хотели связываться с нашими десантниками в соревнованиях по рукопашному бою. – Изменил ли этот «косов­ский прыжок» отношение ко всей Российской армии, о которую тогда разве что ленивый ноги не вытирал? – В 90-х гг. авторитет армии в обществе был настолько низким, что на службу и обратно домой многие военные ходили в гражданке. Человека в воен­ной форме на улице могли просто побить. И марш-бросок батальона Павлова тогда дей­ствительно поднял моральный дух не только людям в погонах, но и в целом населению страны. Впервые за многие годы об армии писали позитивно. – А вам самому почему в своё время пришлось скрывать от родителей, что вы в Рязани учитесь в десантном училище? – В то время была мода не отпускать детей за пределы национальных республик, ­в ­хорошем смысле слова привязать к семье, дому. Я же в деревне рос, предполагалось, что стану агрономом. И я создал легенду, что учусь в Рязани в сельхоз­институте. Но когда после 1-го курса приехал домой в форме – все всё поняли. – В конце прошлого года прогремел скандал в столичном вузе с ингушскими студентами. Это СМИ раздули или действительно есть проблема? – Проблема есть. Я встречаюсь и с ректорами вузов, и с нашими студентами, и довольно часто. Мы не намерены защищать тех, кто не хочет учиться. А там есть люди, у которых по 150 часов пропусков и более 5 «хвостов». Ещё одна проблема – «кавказские этажи» в общежитиях. И это ­недосмотр комендантов. ­Нельзя идти на поводу у студентов, когда они просят селить их компакт­но. Надо размещать вместе ребят из разных регионов. По итогам разбирательства ряд студентов уже отчислены – как за неуспеваемость, так и за нарушение проживания в общежитии. А ведь мы, республика, за каждого отдельного студента просим, чтобы ему место в общежитии предоставили. И государство даёт такую возможность: учись, развивайся, готовься к большой жизни. Так должно быть! «Нужна цензура в хорошем смысле слова» – Как на Северном Кавказе свести к минимуму возможность конфликтов на национальной почве? – Надо просвещать людей. Вот есть такой мощный проект «Россия – моя история». Я познакомился с ним в Ставрополе. Теперь мы просим, чтобы и в Ингушетии такой появился. На этой выставке историческое содержание федерального масштаба увязано с историей региона. И сведения по местной истории выверены серьёзными учёными. Там цензура в хорошем смысле слова. Там не встретишь «исторических» трудов, которые попахивают экстремизмом и учат местную молодёжь, что её народ выше другого народа, потому что в таком-то году на такой-то горе произошло то-то и то-то. – Подобные «специалисты» умудрились и вас обвинить в том, что в Косово, будучи мусульманином, вы выступили против брать­ев-мусульман – боснийцев. – А что, международные террористы, которые у меня в республике орудовали и убивали милиционеров, которые по веро­исповеданию мусульмане. Они нам братья, что ли? А те, кто в Сирии головы людям отрезал, они что, мне братья из-за того, что кричат «Аллах Акбар!»? В Коране чётко прописано, кто такие братья-мусульмане – это те, кто не делает друг другу зла, а те, кто творит зло, – безбожники и враги любой религии. – Когда вы стали главой республики, признались, что просите Всевышнего уберечь вас от искушений брать взятки. Рассказали, как отказались, когда вам «на чай» предлагали 600 тыс. долларов. После этого предлагать перестали? – Предлагали и после. У людей подобного склада спортивный интерес – подсадить на взятки всех вокруг, а когда слышат отказ, говорят: «Мало предложили». Им так проще думать, нежели поверить в то, что есть люди, которые не замарали себя мздоимством.