Две секунды вдох, три секунды выдох

––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Две секунды вдох, три секунды выдох. Глубиномера у меня нет, но по тому, как затруднен выдох, я прикидываю, что надо мной метров десять.
Делать особо ничего не надо. Просто дышишь. Лежишь, слегка отрабатывая ластами и крутишь головой влево–вправо. Ходовой конец перед маской. Меня буксируют лодкой самым тихим ходом. Буксировка водолоаза, конечно, нарушение техники безопасности, но иначе никого не найдешь.
С пацанами решили, сегодня вечером снимемся, уедем в Минск на базу. Денег нет и кончилась еда.
Ночью, когда студенты угомонились, ходили к ним в лагерь. Украли ящик с пустыми бутылками. Беларуские комсомольцы бутылки не разбрасывают, а аккуратно составляют в ящик. На свету разглядели, бутылки из под шампанского. Молодежь пьет шампанское. «Люди женятся, ебуться, а нам не во что обуться». Сестра — хозяйка из колхозной столовой, которая покормила нас бесплатно и дала буханку хлеба, сказала, что бутылки от шампанского в Крупках не принимают. Оставили бутылки ей.
Если бы искали утонувшего деревенского, нас бы кормили его родственники. Хотя мы не любим останавливаться у родственников. Кормят хорошо, но стоят над душой: ищите, ищите. А как только найдешь, смотрят с ненавистью, как будто мы виноваты, что он утонул.
Есть хочу, ни о чем больше думать не могу. Водолазу хочется жрать сильнее чем обыкновенному человеку, который не водолаз.
Буи расставили еще вчера, разбив акваторию поиска на квадраты. По ним легче ориентироваться. Ходим от берега в озеро и назад.
В Беларуси нет тропических кораллов и ярких рыб. Унылое бурое дно, с изредка встречающимися мидиями. Не везде конечно. На Нарочи, до метров четырех глубины полно ярко–зеленого мха, где летом прячется рыба угорь. Я люблю Нарочь. На Нарочи под водой видимость три метра, а здесь на Селяве метра полтора.
Озеро Селява, Крупский район. У нас надувная десантная лодка с мотором.
Видимость полтора метра – ходишь как будто в сумерках. Я в сумерках вижу хуже, чем в темноте.
У меня водолазный костюм мокрого типа — неопреновый. Замёрз, поссал в костюм. Тепло расходится по всему телу. Приятное чувство. Согрелся минут на десять.
Первой обнаружил байдарку. Лодка стоит на глубине вертикально, как большая рыба. И почти сразу же из темноты появилась она — нагая в позе боксера. Дал сигнал, чтобы остановились. Они еще тянули, я задергался, поднял ил со дна, испугался, что потеряю ее и отпустил буксировочный конец.
У утоплениц грудь как у греческих статуй. Агалматофилия.
Похоже, они занимались любовью, когда перевернулись. Я представляю себе как. Если он сидел сперди, то развернулся к ней, а она легла на спину на дно лодки.
Интересно, до какого часа работает столовка в Крупках?
Конец дергают три раза. Этот условный сигнал означает команду «подъем». «Разрешите пригласить вас на танец» — говорю я и обнимаю ее за талию. Все же какая красивая, только не нужно заглядывать утопленице в лицо.
Сегодня плохо продуваюсь и у меня болит в переносице при перепаде давления. Отвечаю обратным трехкратным и отталкиваюсь от дна.
Девушка, которая утонула, становится русалкой, вода ее естественная среда, а когда вытаскиваешь русалку на сушу, она теряет свою красоту быстро, как рыба.
Буксируем утопленницу на веревке.
Что делает водолаз первым делом, когда поднимается на поверхность. Правильно, выполняет команду «продуть кингстоны» — как следует, не стесняясь, сморкается.
На берегу, на поваленном дереве, сидят двое — парень и девушка. Сказали, что хотят срочно поговорить со старшим. Я запрыгнул и лег на дно, задрав ноги с ластами на борт. Саня направил лодку к берегу.
— Привет! – говорю им.
— Здравствуйте, товарищи, — отвечает парень. У него комсомольский значок с листиками. Девушка молчит.
— Нашли? – спрашивает парень.
Я говорю, что ничего не нашли. Не хочу, чтобы сейчас прибежал сюда весь их лагерь. Ненавижу эту варварскую страсть — гипнотически смотреть на покойников.
Нужно ехать в колхозное управление и звонить ментам.
Он говорит девушке, как будто переводит с другого языка: «Нет не нашли». Она сразу встает и уходит.
— Это ее парень, — говорит комсомолец, — жених.
— Слушай, — говорит Санек, он наглый, — одолжи червонец. Нам жрать нечего.
Комсомолец достает из кармана двадцать пять рублей. Санек почти выхватывает у него из рук купюру и говорит:
— Мы тебе сдачу принесем.
— Берите все, — говорит комсомолец.
Нам часто суют деньги, как ритуальной команде, чтобы лучше искали, мы берем, не отказываемся.
Санек переполнен чувством благодарности и выдает тайну:
— Вообще–то мы девушку нашли. Хочешь посмотреть?
— Нет, нет! – восклицает комсомолец и закрывается руками. – А парня не нашли?
— Да может он и не утонул, твой парень, — говорит Санек. – Может он понял, что наделал, испугался, удрал и прячется у родителей в Минске.
— А если утонул? – спрашивает комсомолец.
— Если утонул, то через пару дней сам всплывет.
— Слушайте, ребята, — говорит комсомолец, у меня к вам просьба.
— Говори, выполним, — с готовностью отвечает Санек.
— Можете не сообщать до завтра, что нашли. У нас сегодня КВН, мы готовились, я капитан команды...

Написал rabina1950 на microproza.d3.ru / комментировать