Истрические мифы: украинцы создали первую в мире конституцию
Украина - родина конституции. Во всяком случае, именно так считает и официальная украинская идеология, и официальная украинская историография. На жовто-блакитное знамя украинской пропаганды, с целью доказательства этого тезиса, уже не первый век поднимается так называемая конституция Пилипа Орлика
Данный документ, принятый в начале XVIII века верным сподвижником гетмана Мазепы, лежит в основании украинского государственного мифа. Якобы он является первой конституцией в истории Европы. Пока у проклятых москалей создавался абсолютистский молох имперского самодержавия, свободолюбивые украинцы уже были готовы жить в условиях парламентской демократии. Даже язык конституции был не абы каким, а «староукраинским». Но зачем это делается?
Одним из главных модных веяний политической жизни XXI века является демократия и стремление к ней. Несмотря на то что даже в нынешнюю эпоху, когда-то необдуманно названную Фрэнсисом Фукуямой «концом истории» и «победой либеральной демократии», демократических режимов в мире абсолютное меньшинство, сама идея демократии является притягательной — ведь демократическими режимами принято считать наиболее богатые и успешные страны мира. Демократический фетиш дошёл до того, что президент Франции Макрон выступил с инициативой создания Европейского агентства по защите демократий — теперь их стало слишком много, чтобы оставлять без присмотра.
Заявление о том, что Украина имела собственную конституцию задолго до США и Польши (речь идёт о «Майской конституции» 1791 года — считающейся первой конституции в Европе), по задумке украинских идеологов, должно резко повышать градус «европейскости» страны и облегчить её попадание в ЕС.
Первым историком, заговорившем о «конституции» Орлика как о первой конституции Украины был уроженец Львовщины и эмигрант в США Омельян Иосифович Прицак, учившийся в 1943-1945 годах в Берлинском университете и бывший коллаборационистом. Его точка зрения, заключавшаяся в том, что «конституция» Пилипа Орлика была первой в своём роде, и была взята на вооружение украинской пропагандой.
Об официальном и сакральном статусе данного акта говорит хотя бы тот факт, что 28 июня 2018 года президент Украины Пётр Порошенко вместе с супругой возложил цветы к памятнику Пилипу Орлику. На Украине 28 июня является государственным праздником, в честь принятия 28 июня 1996 года действующей, с поправками, до сих пор Конституции Украины.
Практически каждое СМИ Украины хотя бы раз, но публиковало статью вида «Что надо знать современному человеку о первой в мире конституции: 10 фактов о конституции Пилипа Орлика». Даже простейший поиск текста «конституции» Орлика в Google выводит на сайт Верховной Рады Украины, где он лежит в полном доступе на современном украинском языке. В 2010 году памятник «конституции» Орлика появился в приднестровском городе Бендеры, где этот акт был написан и принят. В 2011 году аналогичный по смыслу памятник появился в шведском городе Кристианстад, где какое-то время жил Орлик. Инициатором создания памятника было посольство Украины в Швеции.
Так кто же на самом деле Пилип Орлик? О чём была его «конституция»? Когда и зачем этот документ был принят?
Пилип Орлик, известный как Филипп Степанович Орлик, до того момента, как связался с гетманом Мазепой, был не совсем простым человеком. Отец — Степан Орлик — был шляхтичем Речи Посполитой, потомком бежавших в Польшу из-за гонений чехов-гуситов. Его мать Ирина Малаховская была также представительницей шляхты из малопоместного рода. Несмотря на то что отец Орлика погиб через год после рождения сына в 1673 году, сражаясь под знаменами Собеского при Хотине, он не испытывал особых бедствий в жизни. В детстве жил в родовом имении отца в Минском воеводстве Великого княжества Литовского.
Первоначальное образование крещённый родителями в православие юный Филипп Орлик получил в Иезуитском коллегиуме Вильно (совр. Вильнюс). Основной целью иезуитских высших заведений в Великом княжестве Литовском была подготовка лояльной католичеству православной шляхты Польши и Литвы, но в то же время они предоставляли наиболее качественное образование в литовских провинциях Речи Посполитой.
После учёбы в Вильно Орлик переезжает в Киев. В Киеве амбициозный православный шляхтич становится студентом Киево-Могилянской академии, ректором которой долгое время был Иннокентий Гизель. Интересовавшегося богословием и философией юношу взял под опеку и покровительство другой польский шляхтич, уроженец Львовщины и перешедший из православия в униатство и обратно епископ Стефан (Яворский).
Отучившийся в польских католических школах Яворский вынес из них стойкую неприязнь к протестантизму, поэтому в будущем быстро впал в немилость у Петра I, который изменил управление Русской православной церковью, отдав полномочия патриарха императору. С точки зрения Петра I, это было необходимо для укрепления страны. С точки зрения Яворского, это был акт протестантской ереси. История рассудила их в пользу Петра.
В стенах Киево-Могилянской академии Орлик не только стал изучать философию и богословие, но и увлёкся современным ему казачеством Запорожской Сечи.
Главной проблемой тогдашнего запорожского казачества было то, что оно весь XVII век боролось за свои политические права. Носителем политических прав во все времена была та группа людей, которую, с определённого момента, стали называть нацией. Для XVII века нация определялась, в первую очередь, через религиозную и сословную принадлежность.
Речь Посполитая считалась «государством обоих народов» — польского и литовского, под которыми имелась в виду совокупность представителей шляхетского сословия Королевства Польского и Великого княжества Литовского католического вероисповедания. Учитывая сложную конфессиональную ситуацию в восточных провинциях, православной шляхте делались определённые послабления, хотя путь к образованию и окончательному утверждению в статусе полноправного члена элиты Речи Посполитой лежал через принятие католичества.
Практически весь XVII век уравнять себя с польской и литовской шляхтой пыталась и гетманско-казацкая старши́на. В этом стремлении старшина повторяла основные паттерны формирования шляхты.
Так, например, для шляхты Речи Посполитой главным моментом определения своей самости был этногенетический миф о сарматском происхождении, согласно которому, все шляхетские роды были потомками упоминавшегося в античных источниках племени сарматов, а представители «подлых сословий» оказывались потомками славян. Казацкая старшина ответила этногенетическим мифом о хазарском происхождении казачества.
«Так и воинствующий прадавний казацкий народ, раньше званый хозарским…»
Справедливости ради, этот миф придумали не казаки. Первым, кто выдвинул гипотезу о происхождении казачества Запорожья от хазар, считая их славянским племенем, был польский историк и политик Ян Гербут, написавший в 1608 году труд о происхождении казачества. Деятели казацкой старшины дошли до этой мысли в 1698 году, когда вышел «Синопсис истории казацкой» неизвестного автора. Не вдаваясь в подробное изучение данного источника, стоит отметить, что он однозначного утверждал происхождение казаков от одного из сыновей ветхозаветного Иафета — Гомера, противопоставляя «казаров-казаков» «россам-русским».
Как указывает санкт-петербургская исследовательница Татьяна Таирова-Яковлева, происхождение этногенетического хазарского мифа происхождения казачества нельзя достоверно установить до конца, но зато максимально ясна его цель — ликвидировать любую мысль о единстве русских и украинцев. В данной концепции территория Малороссии позиционируется как что-то максимально отдельное от России, как и ее население.
Последовательным сторонником и упорным разработчиком данной концепции оказался Филипп Орлик — как в XIX веке одним из главных творцов новой украинской идентичности станет польский дворянин Вячеслав Липинский, так его предшественником в XVII веке был другой польский шляхтич, чешского происхождения. Ему нужен был лишь шанс развить эту идею и оформить её. Такой шанс предоставился Орлику очень быстро.
В 1698 году Орлик попал на гетманскую службу: 1702 год — старший военный канцелярист, управляющий делами гетманской военной канцелярии, 1706 год — генеральный писарь. Как нетрудно догадаться любому человеку, более-менее помнящему курс школьной истории, гетманом Войска Запорожского по обе стороны Днепра в те годы был Иван Мазепа. До 1708 года верный сподвижник Петра I, а после — не менее верный сподвижник Карла XII и борец за независимость Запорожья и Украины от «царя-москаля».
После поражения шведского войска под Полтавой гетман Мазепа и верные его сподвижники, среди которых был и Филипп Орлик, вместе с остатками шведского воинства бежали на подконтрольную Османской империи территорию, в город Бендеры. В этом же городе умер Мазепа и перед эмигрантской казацкой старшиной встал вопрос о том, кого же избрать следующим гетманом. Старшина выбрала Орлика — формально Орлик стал первым главой украинской эмиграции в истории человечества.
Во время выборов гетмана Орлика написал и провозгласил «Договоры и постановления прав и вольностей Войска Запорожского», которые и называют первой конституцией Украины. Но была ли конституция Орлика реальной конституцией? Нет.
Любая конституция принимается от лица народа и ради народа, являясь своеобразным эрзацем общественного договора об учреждении государства и политической нации, о котором писал Томас Гоббс. Вот только никакого устоявшегося народа на Запорожье не было.
Многие жители территорий современной Украины, из числа православного дворянства и духовенства, совершенно комфортно ощущали себя русскими людьми — здесь можно привести не только примеры педагога и публициста Гизеля или политика Прокоповича, но и более поздний пример канцлера Российской империи Безбородько. Рядовое крестьянское население обеих Украин вообще никто не спрашивал об их национальной идентичности — это совершенно нормальное явление для периода XVII-XVIII веков, когда национальность простолюдина определяется не им самим, а за него. Да и мало кого из крестьян этот вопрос тогда волновал из-за слабости образования для низших слоёв населения.
Получается, что сознательных «лыцарей-казаков» было мало. Основная масса казацкого дворянства, считая себя «людьми русской веры» однозначно давали ответ на вопрос о том, под чьим флагом им жить и умирать. Иными словами, в понимании XVII-XVIII веков украинской или казацкой нации не возникло — сначала этому мешала ассимиляторская политика Речи Посполитой, а потом возможное ядро будущей казацкой нации добровольно ушло под власть русского царя и стало частью русской нации.
Начать, пожалуй, следует с того, что лелеемый националистическими агитаторами Украины миф о «староукраинском языке» данного акта разбивается о суровую правду жизни — «конституция» Пилипа Орлика написана обычным русским языком XVIII века, по тем же нормам и шаблонам, по которым писались законы и указы Петра Великого.
Вместо «Гетьманом Пилипом Орликом» текст подписан «Гетманом Филипом Орликом». Вероятно, тот ещё не знал, что у украинцев должен отдельный язык, поэтому даже в написании личного имени пользовался «москальской мовой». Вместо буквы «и» активно используется буква «ы». Отсутствуют слова «але», «що», «де», «та» и прочие подобные украинизмы. Видимо, заранее не любя и презирая Юлию Тимошенко, казаки-мазепинцы упорно писали вместо «Батькивщина» «Отчизна». Странным образом «староукраинский язык» превращается в «русский язык XVIII века», если открыть сам текст конституции и прочитать его.
Слова «Конституция» тоже не было в названии документа. Назывался он «Договоры и постановления прав и вольностей войсковых Запорожского войска». Подобное название является отсылкой к названиям аналогичных документов Речи Посполитой, которые гарантировали права шляхты.
Авторы текста даже не смогли определиться с тем, как назвать территорию своего будущего государства: в тексте документа чередуются такие названия как «Украина» и «Малая Россия», причём «Малая Россия», «Малая Русь» и «Малороссийский» встречаются в тексте гораздо чаще «Украины».
Сохранение «Малой России» можно трактовать по-разному. Можно трактовать это как попытку сохранения возможности вернуться под власть русского царя, с требованием признать эту конституцию в качестве свода правил для автономного Запорожья в составе России. А можно предположить, что даже ярые сторонники идеи казацкой конституции не до конца верили в собственную самостийность. Вероятнее всего, в реальности срабатывали оба фактора.
О том, что авторы конституции сознательно лишали своих будущих «сограждан» политической субъектности, говорит и факт того, что по орликовской конституции Украины сувереном-протектором Украины должен был стать не избираемый гетман или избирающая рада, а правящий шведский король. Так же провозглашался постоянный военный союз с Крымским ханством. Крымское же ханство было, в свою очередь, вассалом Османской империи — таким образом, прекрасная и независимая Украина будущего гетмана Орлика должна была стать вассальной державой по отношению к протестантской монархии далеко на севере и союзником мусульманской империи, находившейся поблизости на юге.
Украинские историки и юристы-самостийники любят подчёркивать особо факт того, что «конституция» Филиппа Орлика вводила некую «Генеральную раду» — собрание казацкой старшины, полковников казачества и по одному наиболее уважаемому представителю каждого казацкого полка. Эта Рада должна была решать наиболее важные вопросы жизни Запорожской сечи, собираясь три раза в год. Была предусмотрена даже процедура импичмента гетмана — не без восторга пишут украинские идеологи, — а сам гетман был фигурой формальной, которую Рада выбирала для того, чтобы было кому служить гарантом широких казацких прав и привилеев.
Фактически же, все права и привилеи казачества и старшины, устанавливаемые данной «конституцией», были всего лишь калькой с аналогичных прав польско-литовской шляхты. Точно так же, как и формально-выборный статус гетмана был калькой с института короля Речи Посполитой. На самом деле, мощное влияние средневековой политико-правовой практики Речи Посполитой видно во всём этом документе. При этом не пройдет и ста лет, как в самой Польше конституция будет рассматриваться как антитеза средневековым по своей сути шляхетским вольностям.
Вопреки распространяемому нынче мифу, «права и вольности Запорожского войска» не создавали из Сечи парламентской демократии. Они превращали её в олигархическую республику, вся власть и все политические права в которой были бы сосредоточены в руках небольшой группы людей, из числа верхов Запорожского казачества. Таково было содержание данной «конституции».
По форме она представляла собой типичный средневековый документ, гарантировавший права какой-то одной группе общества, а не всему народу — таким же, по своим характеристикам, является и английская «Великая хартия вольностей», положенная в основу британского конституционного мифа, но не являющаяся конституцией, т.е. документом, принятым для всего народа, а не только его верхов.
Самая же главная причина, по которой нельзя назвать конституцию Орлика полноценной конституцией, заключается в том, что она принималась небольшой кучкой эмигрантов, присягавших на верность одному монарху и находившейся на территории другого. Очень легко принять документ от лица народа, когда этого народа нет рядом, а ты сам же и являешься автором принятой конституции.
Фактически же, так называемая «Конституция Пилипа Орлика», превозносимая сторонниками идеи о древних корнях украинской государственности, является документом декларативного, а не устанавливающего (коим и должна быть конституция) характера, никоим образом не связанная со своим народом и составленная людьми, не обладавшими достаточной степенью властных полномочий, суверенитета и легитимности. Авторы этого документа даже не контролировали формально хотя бы часть «своей» территории.
Орлик так и умер в эмиграции, в турецких Яссах в 1742 году. После Ништадтского мирного договора, положившего конец Северной войне в пользу России, он неоднократно пытался вымолить прощение у Петра I, но не получил его. До последнего издыхания Орлик продолжал считать себя законным гетманом Украины, требовал от европейских правительств помощи – в борьбе за независимость Украины от России.
Всё, что осталось от Орлика, — отрицательный литературный образ в «Полтаве» А.С. Пушкина, несколько документов политико-правового характера и сын Григорий, оставивший след в истории французской армии.
Украина.ru