«Мы были идиотиками»: Лев Эренбург о своём студенчестве

Худрук Небольшого драматического театра – о том, как из второгодника превратиться в студента-филолога, какую роль он горько вспоминает до сих пор и чем Товстоногов выделялся среди других профессоров

С началом изоляции в Небольшом драматическом театре (НДТ) появилась авторская программа «Разумные встречи с Татьяной Рябоконь», которую ведёт актриса труппы. Недавно, в день рождения художественного руководителя Льва Эренбурга, «Встречи» перешли в офлайн – на сцену. Здесь же презентовали новую книгу режиссёра – «История с географией».  ИЗ-ЗА ПАРТЫ НА СЦЕНУ  Лев Эренбург – создатель и художественный руководитель НДТ, лауреат и дважды номинант «Золотой Маски», обладатель медали ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени. Он уверенно выходит на сцену и прикрывает ладонью глаза, чтобы софиты не мешали рассмотреть зрителей, которых на его творческий вечер набрался целый зал. Первый же вопрос Татьяны Рябоконь возвращает режиссёра на полвека назад, когда тот был обычным мальчишкой, окончившим школу с шестью двойками: «Я был второгодником. Отец всерьёз подумывал отдать меня в ПТУ. Поэтому его так потрясло моё поступление в университет на филфак. Я сдал четыре вступительных экзамена, в том числе – сочинение, которое, видимо, ошалев, написал без единой ошибки», – начал рассказ Эренбург.  Параллельно с учёбой он занимался в самодеятельном театре: «Мы были идиотиками. Именно это слово, потому что в драматическую самодеятельность люди приходят с нуля. И что может быть трогательнее, когда сорокалетний мужчина пробует себя на сцене. Нас это согревало. Удовольствия и радостей было немного, портвейн был однообразен, но к чему-то это привело», – рассуждает режиссёр. По словам Льва Борисовича, в то время он считался кумиром филфака – играл поэта Кристофера Марло и Лиса из «Маленького принца».  ЛИСИЧКИ И РОЗЫ  Но настоящая актёрская карьера началась позже – «во время страшных разочарований». Одна из ролей тех лет – гриб-лисичка. Для неё молодой режиссёр выскакивал на сцену в розовых колготках и жёлтой деревянной шапочке и кричал в зал: «А вот и я! Вы все меня, конечно, узнали! Кто я?» По словам Эренбурга, в ответ порой доносились неожиданные догадки.  Он окончил университет и хотел остаться на кафедре, чтобы преподавать – уже осенью начинался первый набор студентов. Но вместо этого летом Эренбург поступил в Новосибирское театральное училище: «Пришёл сказать об этом своему научному руководителю Николаю Никитичу Киселёву, отличному мужику. Тот пожевал губами, заложил руку в карман, кашлянул и сказал: «М..к».  Хотя, по словам режиссёра, именно этот человек помог ему поступить. На экзамене среди минимальных средних баллов по экзаменам Эренбург был в отстающих. Тогда Киселёв спросил, чем он увлекается, а Лев Борисович рассказал о любви к вокальной музыке. Закончилось тестирование тем, что Эренбург в присутствии ректора пел «Отцветают, вянут розы» и  «Ты так бедна, о мать моя». Ректор песен не оценил, а вот Киселёв – да.  КАТАЛИЗАТОР ТИШИНЫ  Вслед за новосибирским училищем, которое объяснило Эренбургу, что такое настоящее существование на сцене, ударив «пыльным мешком по голове», пришла работа в Читинском театре. К тому времени Эренбург уже был женат, вместе с супругой они поехали погостить к его бабушке в Ленинград. Прогуливаясь по Моховой, рядом с театральным институтом, Лев Борисович увидел объявление о наборе курса профессором Товстоноговым. Он понял, что упустить шанс нельзя, попросил супругу не уезжать и остался.  «Товстоногов почти всегда держал дистанцию со студентами. Но задавал планку и нам, и педагогам даже фактом своего присутствия. Когда он входил в институт, вокруг образовывалось мёртвое, беззвучное пространство. Помню ужасный случай – мы с однокурсником любили упражняться в оскорблениях друг друга и в один из таких дней не заметили, как рядом оказался Георгий Александрович. Он с несказанным любопытством выслушивал нас. В какой же ужас я тогда впал – такой хороший мальчик, часто угадываю на мастерстве, что хотят педагоги. И вдруг знаю бранные слова. На занятиях Товстоногов никогда не позволял себе ругаться, хоть и был тоталитарным лидером, а вот на репетициях – вполне», – рассказывает Эренбург.  По воспоминаниям режиссёра, Товстоногов не выносил глупости. Когда юный студент во время «аналитических экзерсисов» (упражнений-основ занятия) проявлял тугость, педагог приходил в ярость. На экране за сценой проносятся архивные кадры студенчества Эренбурга. Вот он во всём чёрном, с перчатками на ступнях, выщёлкивает языком ритм – изображает цаплю. Товстоногов закуривает, поправляет очки и возмущается: «Очень много ещё надо работать». А вот Эренбург, окружённый другими студентами, исполняет отрывок из «Гамлета», но от педагога в ответ опять прилетает, что «очень много ещё надо работать». Видео шуточное – за каждым этюдом следует одинаковая зацикленная реакция. Режиссёр замечает – это недалеко от правды, добиться одобрения выходило редко.  Но и занятия с Товстоноговым не подвели Эренбурга к режиссёрскому мастерству: «Я себя чувствовал педагогом по складу, что, конечно, было ошибкой». Шли годы, Лев Борисович успел побыть стоматологом, водителем такси, байкером, актёром… И только спустя время нашёл себя в режиссуре, а в Петербурге стало на один театр больше.  Следить за событиями НДТ можно на официальном сайте театра.