Валерий Соловей (фрагмент радио-эфира) // «Эхо Москвы», 3 августа 2020 года

[Нино Росебашвили:]
― В 17 часов в студии был Дмитрий Быков тоже со своим особое мнение и Дмитрий Львович поделился таким соображением, что сразу после свержения диктатора — назовем это так, я уже от себя цитирую Дмитрия Львовича — сначала наступает эйфория, а потом наступает глубочайшая депрессия. Валерий Дмитриевич, что будет в России?

[Валерий Соловей:]
― Я думаю, что в России не будет депрессии, потому что у нас то, что Дмитрий Львович называл падением диктатуры — а это, действительно, можно называть падением диктатуры, авторитарной власти… Давайте употребим академическое — деконструкцией, будет разрушен этот политический режим. Он будет разрушаться не сразу, а в процессе. Он будет сопротивляться, это будет тяжелая борьба. Эта борьба займет ну, не годы, конечно, она займет месяцы. Поэтому нам будет не до депрессии, я вам серьезно говорю. Мы будем бороться в какой-то момент за собственное выживание, за собственную свободу и нам придется бороться за честь и достоинство.

Поэтому когда этот режим будет сломлен, сразу же придется строить новую власть. Она будет, естественно, носить временный, переходный характер, потому что государственность в России резко ослабнет. Вместе с властью ослабнет и государственность, так что нам будет не до депрессии. Вывод из депрессии предполагает, что вы ничего не делаете. Нам придется очень много суетиться и делать хотя бы для того, чтобы выжить, то есть бежать на месте, быстро бежать, чтобы остаться на месте.

[Нино Росебашвили:]
― Смотрят в Минске, Дмитрий Львович. Говорят вам спасибо за мнение.

[Дмитрий Быков:]
― Спасибо Минску.

[Нино Росебашвили:]
― За пример?

[Дмитрий Быков:]
― Нет, не за пример, скорее. Скорее, за терпимость. Я же часто говорил, что в Белоруссии разложение зашло дальше чем у нас. А они вот продолжают как-то не обижаться. За это им спасибо. Но они понимают что оно зашло далеко. Потому что диктатура ― это всегда растление. Не нужно думать, что это можно вот так вот легко отряхнуть. Это проникает же в кровь, понимаете? Чем дольше Путин будет, тем невыносимее будет после Путина. Это очевидно. Это…

[Нино Росебашвили:]
― Подождите, разве освобождение ― оно ― не будет зализывать…

[Дмитрий Быков:]
― Сам момент освобождения очень приятен.

[Нино Росебашвили:]
― Так.

[Дмитрий Быков:]
― Но после освобождения наступает страшное похмелье, понимаете? Я помню, что 20-го августа была эйфория, а 21-го ― депрессия. [19]91-го года. Я хорошо это помню. И вот, понимаете, всегда потом приходится что-то делать. А что делать? Там же сказано у Шварца ― «Я оставил тебе такие души…» Он когда… Я говорю: мы живём в третьем действии Шварца ― когда вернулся Ланцелот, что же он увидел? «А что мы могли все сделать, извини, пожалуйста. Да и вообще это неизвестно: ты победил, не ты победил». Тут попробуйте представить себе, что будет после победы [Светланы] Тихановской [кандидат в президенты Республики Беларусь на выборах 2020 года]. Ну это действительно очень интересно. Во-первых, её тут же свалят свои. Во-вторых, при попытке сформировать переходное правительство оппозиционные силы перегрызутся все. В-третьих, вот эта вечная… Покойный Юрий Грунин мне рассказывал: после того как зеки в результате Кенгирского восстания взяли власть в лагере, они первым делом организовали два мероприятия. Первое ― сломали стену между мужской и женской зоной. Это предсказуемо. Второе ― ещё более предсказуемо. Угадайте что они сделали.

[Нино Росебашвили:]
― Даже гадать не буду.

[Дмитрий Быков:]
― Они построили карцер. Видите, вот это… карцер для тех, кто был с ними не согласен. Это очень правильно.

[Нино Росебашвили:]
― Никакой свободы врагам свободы.

[Дмитрий Быков:]
― Ну вот я о чём и говорю. Т.е. это не будет хорошо. Я прекрасно понимаю, что режим обречён и все дела… Он должен… Надо убрать с дороги мёртвую лошадь. Что мы будем делать потом?